Олаф отпрыгнул назад и поднял руку, сам себя объявляя победителем. Он был чрезвычайно доволен собой. Этот прием бирманского боевого искусства «бандо» он изучил еще в далеком детстве. Но его рекомендовалось использовать против превосходящего по размерам и массе противника, а такого двухметровому Олафу до сих пор не встречалось. И вот теперь он не только с успехом провел прием, но и победил с его помощью в важном поединке на глазах у своей любимой феи. Что может быть лучше?

Наградой ему стал не только восхищенный рев зрителей, но и стремительно летящее прямо в лицо крылатое создание. За долю секунды оно выросло до человеческих размеров, и шею Олафа обвили тонкие нежные руки Тризелны, а к его губам приникли ее пахнущие цветами шиповника губы…

* * *

Лейтенант военно-космической разведки Максим Фрадов лежал в кровати и размышлял о своей странной судьбе. Диньзиль только что упорхнула по своим эльфийским делам.

Внезапно дверь широко распахнулась, и на пороге показался огромный тролль.

– Чего тебе здесь надо?!… – Возмутился Максим, но вдруг с удивлением понял, что это не тролль, а закутанный в меховую шкуру Олаф с огромной двухлезвийной секирой на плече. На его голове красовался огромный шлем-колпак из многослойной кожи, укрепленной металлическими полосами. Шлем был так велик, что голова Бьорнсена болталась в нем, как яйцо в кастрюльке.

– Привет! – Олаф с грохотом опустил на пол секиру и развел руки в стороны, демонстрируя свою новую одежду. – Похож я на Гамлета?

Максим подозрительно пригляделся к товарищу и на всякий случай произнес идентифицирующий код:

– Восемь миллионов девятьсот десять тысяч пятьсот тридцать семь.

– Омега шесть триста двенадцать восемь гамма.

Код был верен. Да, это действительно Бьорнсен в здравом уме и твердой памяти. Тогда как понимать его странный вопрос? Максим не видел Олафа с того момента, как ликующая толпа после поединка увлекла победителя и Фею Шипов обратно во дворец. Максим и Диньзиль еще немного побродили по праздничному Карливаллу, а потом вернулись в дом-казарму десантников, где и занимались любовью почти до настоящего момента. И вот, едва эльфинка отправилась в свою комнату, как заявился Бьорнсен, одетый словно на карнавал. Фрадов вздохнул, готовясь к долгому разговору. А ведь он так хотел выспаться!

– Ну, похож я на Гамлета? – Повторил с улыбкой Олаф. Его глаза сверкнули весельем.

Максим, наконец, догадался, что его товарищ затеял какую-то игру.

– Ты имеешь в виду Гамлета, принца Датского? Из драмы Шекспира?

– Не из драмы, а из трагедии.

– Какая разница… Хоть комедия… Кстати, что за комедию ты тут изображаешь? Что это за дурацкий шлем? Ты украл его у великана?

– Этот шлем мне вручил старшина Клыкобой. И секиру. И парадную форму. – Олаф несколько раз прошелся взад-вперед перед кроватью Максима, гордо демонстрируя свой новый костюм. Потом он уселся в кресло и закинул ногу на ногу. – Меня выбрали почетным старшиной лесных троллей.

– Надо так понимать, что с Клыкобоем ты помирился?

– А мы и не ссорились! Мы просто устроили небольшую дружескую потасовку. Зато теперь я считаюсь полноправным членом клана лесных троллей. Я стал частью Лесного Народа!

– И как к этому отнеслась Тризелна?

– Она ОЧЕНЬ счастлива. – Глаза Олафа затуманили воспоминания о совсем недавнем прошлом, и Максим понял, почему его товарищ так долго отсутствовал.

– Поздравляю. Значит, ты не только подружился с Клыкобоем, но и наконец-то переспал с Феей Шипов?

– Что за пошлое слово – «переспал»? – Добродушно фыркнул Бьорнсен. – Мы любим друг друга.

– Ах да, извини, ты же теперь – принц Датский. – Усмехнулся Максим.

– Нечего смеяться. Гамлет – это мой кумир детских лет.

– Да-а-а?! – Протянул Максим. Он увидел, что Олаф поудобнее устраивается в кресле и приготовился выслушать длинное повествование.

– Я родился в Новом Копенгагене. Ты, конечно, знаешь, что это означает. После того, как Старая Дания ушла под воду, мой народ вынужден был переселиться на юг. Впрочем, и это ты знаешь. Я не умел ни читать, ни писать до пятнадцати лет, но уже в десятилетнем возрасте убил своего первого человека. Этот парень был на три года старше меня и он шел на меня с прутом арматуры. Я же тогда весил едва ли тридцать килограммов. Поэтому всегда носил с собой стилет, выточенный из напильника… Извини, я отвлекся. Так вот, однажды я забрался в центр города, на чужую территорию. Я шел по ярко освещенным улицам, глазел на хорошо одетых людей, разглядывал витрины. Возле магазина, торгующего инфо-аппаратурой, были выставлены экраны, на которых демонстрировались старые фильмы. Я уже почти прошел мимо, когда меня буквально резанула по душе случайно услышанная фраза: «Гамлет – лучший в Дании боец». Я бросился назад, но продавец занялся каким-то клиентом и переключил инфо-экран на новости. Я попросил его вновь включить фильм. Он презрительно смерил взглядом тощего оборванного мальчишку и пригрозил, что если я не исчезну, он позовет охрану. Мне пришлось отступить, но слова: «Гамлет – лучший в Дании боец» не забылись. В своем воображении я нарисовал непобедимого героя в ярко сверкающем боевом скафандре военно-космических сил, с новейшим штурмовым пулеметом в руках. Потом кто-то из старших ребят мне объяснил, что Гамлет жил очень-очень давно, во времена викингов. Так его образ трансформировался в бородатого гиганта с огромным топором, в рогатом шлеме, в медвежьей шкуре. И я решил, что стану таким же, как Гамлет – самым лучшим бойцом.

– И ты им стал.

– Стал. Только намного позже. Если бы меня не арестовали во время очередной разборки с конкурирующей бандой, я, наверняка, так бы и закончил свою жизнь в родных трущобах. Но меня заметили в тюрьме и предложили работать на правительство. И я родился заново. Началась совершенно другая жизнь. Первое, что я сделал в «учебке» – пересмотрел все фильмы по произведениям Шекспира. И эти истории околдовали меня. А «Сон в летнюю ночь» и «Буря» просто потрясли. Оказалось, что есть не только грязь и боль окружающего мира, но и нечто другое, прекрасное и возвышенное.

– Так вот откуда эта тяга к феям и эльфам! – Воскликнул Максим.

– Вот-вот. – Олаф кивнул головой. – Но эти фильмы оказались очень далеки от авторского текста. Научившись читать, я обратился к книгам. А потом, выучив староанглийский, прочитал Шекспира в первоисточниках.

– Могу себе представить, как ты удивился, узнав, насколько первоисточники искажены переводами и изуродованы инфо-постановками.

– Я к тому времени уже разучился удивляться. Я научился думать, рассуждать, оценивать и делать выводы. Мир, созданный Шекспиром, я все равно представлял по-своему. Гамлет для меня так и остался викингом в медвежьей шкуре. Я думаю, что это намного больше соответствует тому времени, о котором писал Шекспир. Образ Гамлета-джентльмена с рапирой-зубочисткой для меня неприемлем. Я домысливал диалоги, сцены, менял развитие сюжета. Ты мне не поверишь, но я даже переписывался с учеными-филологами. Я делал это анонимно, посылая сообщения через «левые» конспиративные компьютеры военной разведки.