— Что ты наделал? — Дастин будто и сам не мог поверить в произошедшее. — Ведь он…

— Что ты наделал?! — Таша бросилась на Кейна, сжимая кулаки.

Она била его в грудь, захлебываясь рыданиями, но это не помогало успокоиться. Я только позади нее осела на асфальт и снова зажала нос ладонями. Но теперь уже боль не волновала, только слезы — по бедному, не очень умному пареньку, который был одним из нас. Который был настолько храбрым, чтобы не бросать в период самого сильного страха тех, кого обязался поддерживать. Парень, который умер не потому, что в него вселились духи. Он просто встал на пути решительности Кейна, который теперь говорил так ровно, что хотелось только за это на него накричать:

— Надо убрать его отсюда. Если не хотите составлять мне компанию в этом мероприятии, то пешком вернитесь в особняк.

Он отодвинул Ташу от себя, и бедняжка согнулась от рыданий. Дастин посмотрел на нас обеих, но сдавленно спросил у брата:

— Куда ты его?

— Тут неподалеку есть старое индейское кладбище, забыл? Сойдет.

Дастин отвел нас домой, дал обезболивающие, обработал раны и не стеснялся с внушением. Я физически ощущала, как тяжесть на сердце ослабевает от его слов. Отек с носа переходил на глаза и ныл все сильнее. Таша, несмотря на помощь Дастина, продолжала тихо плакать, свернувшись на диване в гостиной калачиком. Все думали об одном, но обсуждать вслух не хотели. И без того было ясно — Кейн убил нашего друга. Да, ситуация была неоднозначной и очень опасной, но он мог обойтись без убийства. Чтобы не спорить внутри с самой собой я спросила у Дастина — так, чтобы обессилевшая от горя Таша не расслышала:

— Кейн мог его не убивать?

— Думаю, да. Но наверняка никто из нас не знает.

— Ты… хотя бы ты можешь оправдать его?

Дастин вдруг кивнул головой:

— Могу. Потому что это не вина Кейна. Такова природа… таковы последствия нашего детского решения. Не он сегодня совершил ошибку, а мы оба.

— Разделившись на добро и зло? — я была только рада смене темы.

— Не совсем так, Лорен. Попытайся понять. Никто из нас не является целым, но каждый взял свой набор достоинств и недостатков. И притом мы остались… неполными.

— Недостатков? — меня заинтересовало именно это слово. — А какие недостатки у тебя?

— Я… склонен взвешивать, искать наилучшие решения. Если бы Пол душил Кейна, то я со своей нерешительностью вполне мог и не успеть. Кейн успел… но перегнул. Понимаешь? Если бы мы остались целым, то и вышел бы лучший из вариантов. Но в таких ситуациях, как сегодня, я бы предпочел быть Кейном, чем собой. Если бы Пол убил его или тебя…

— То есть ты бы предпочел убить Пола? Хоть представь на минуту, как тяжело делать такой выбор!

— Сейчас я представляю, как тяжело Кейну, — ответил Дастин.

— Думаешь, что так?

— Уверен в этом. Я плачу за свою нерешительность, он платит за решительность. И мы оба в проигрыше. Но день мог закончиться еще хуже, — он вдруг встал. — Я усыплю Ташу, внушу ей. Иначе она себя изведет этим нервным срывом.

Подругу было жаль невыносимо. Да и сама я расклеилась, но старалась держать себя в руках. Кейн вернулся нескоро. Скорее всего Дастин ошибся — мук совести на лице его брата я не обнаружила. Сжалась только вся, когда он сел на диван рядом со мной. Но Кейн и на мое оцепенение не стал обращать внимания. Или вообще не хотел ничего обсуждать, сразу переходя к другой теме:

— Дух пытался убить тебя, брат.

— Да, — Дастин напрягся. — К чему ты ведешь?

— Плюс Кэти что-то молола о том, что бесценную жертву можно и заменить. На равнозначную. Ты, Дастин, равнозначное.

Я тут же подалась вперед и переводила взгляд с одного на другого, попутно соображая:

— Мертвые птицы — не только я была тогда в доме! И черная вода… Дастин был поблизости. Ритуал могли проводить сразу над нами двумя!

— Тремя, — вдруг поправил Дастин. — Кейн тоже был неподалеку, когда мистер Такер пытался тебя убить. Я тогда почувствовал его присутствие, но не стал поднимать этот вопрос, раз уж с охраняемой им Ташей ничего страшного не произошло. Позже уже дошло, что Кейн, как и я, постоянно присматривал за тобой. Или я уже тогда понимал, почему он всегда рядом с тобой, только не хотел это формулировать.

Кейн только кивнул и ничего не отрицал — теперь совершенно неуместно спорить о мелочах. И даже ревность и наше предательство по сравнению с произошедшим перестали иметь вес. Все сходится к тому, что бесценной жертвой может стать любой из нас троих. Мы склеены прочно привязанностями, страстью, влюбленностью, благодарностью и даже ненавистью. Но смерть любого из троих значима: по всей вероятности, любого из нас будет достаточно, чтобы достичь грандиозной цели духов. Именно это и имела в виду Кэти. Странно, что такая очевидность пришла в голову слишком поздно.

У Кейна не было понятия, где нужно поставить границу. Решив, что разговор на сегодня окончен, он просто взял меня за руку и потянул за собой. Чтобы не выяснять отношения перед Дастином, я не сопротивлялась, но едва только мы оказались в спальне, вырвала свою руку.

— Не сегодня, Кейн. Не сейчас.

— Почему?

Я поморщилась от его вопроса. Как будто нужно еще что-то объяснять!

— Потому что это слишком для меня, понимаешь? Я не стану отрицать, что больше всего на свете хотела бы оказаться здесь с тобой, ни от кого не скрываясь. И уж точно не скрываясь от тебя. Но сейчас… понимаешь, Кейн, мне нужно все переварить. Мне нужно оплакать друга. Принять, каков ты есть на самом деле.

— Не нравлюсь? — он положил ладони мне на затылок и наклонился.

— Нравишься, — честно ответила я. — И именно это меня пугает. Что ты продолжаешь мне нравиться после того, что сделал.

— Что, Лорен, любить Дастина проще? — казалось, что он злился, но я не могла уловить этого ни в тоне, ни во взгляде. Скорее какую-то усталость, если не тоску.

— Опять неверно. Не проще — правильней.

И Кейн все же поцеловал, несмотря на сопротивление. А потом бросил на кровать и взял, хотя до поцелуя я была против. Потому что это Кейн, который берет то, что ему хочется. Особенно если что-то принадлежит ему без остатка. Как я. Потому что после всего пережитого я отдавалась ему так, как если бы этим совершала самую правильную вещь в мире.

А еще именно той ночью я окончательно поняла, что Дастин имел в виду. Никто из них не был целым, как и мои чувства к любому из них не были полной любовью. Дастин вызывал во мне трепет и твердую уверенность в том, что о таком выборе я никогда бы не пожалела. Кейн притягивал к себе сильнее, но в большей степени на физическом уровне. Желание принадлежать телом, но вряд ли желание принадлежать каждой мыслью, быть согласной с каждым его поступком. И Харрисы так и жили бы вместе, никогда не почувствовав своей половинчатости, если бы я не встала между ними. После всей истории, даже если я не выживу, они вряд ли смогут сосуществовать так, как раньше. И разойтись никогда не смогут… даже если я выживу. Даже если кто-то из них будет всю жизнь страдать, наблюдая за счастьем второго, разойтись они не смогут. Разделенные на два тела, они всегда чувствуют себя частью друг друга: решительность и справедливость, энергия и осмысление, действие и мудрость — это совсем не одно и то же, что «добро» и «зло». И именно поэтому они будут всегда играть на одной стороне, потому что только вместе могут попадать в золотую середину. А я как червоточина между ними. Разве сегодня не я своей нервозностью насторожила духа, сидящего в Стивенсоне? Дастин только намекнул на возможную опасность, Кейн приготовился, но не собирался действовать первым. Именно я положила начало тому, что случилось.