Не забуду… Я ж ее сам и придумал, только чего-то в ней не хватало… И вот теперь я знаю — чего!..

— Поздравляю!..

— Завтра на работе расскажу гаврикам, они ушам своим не поверят… — с удовольствием произнес Васькин отец. — Подари мне эту штуковину, а?

— Не могу, прости. Это же подарок моего ученика, сам понимаешь.

— Понимаю… Ладно, попрошу Тоху, пусть и мне сделает.

— А вот с этим не спеши.

— Почему? Секретность?

— Не в ней дело… Видимо, есть у ребят какие-то причины, по которым они не спешат делиться с нами, со взрослыми, своими секретами.

— Ну, я не педагог… — пожал тот плечами. — Тебе, наверное, виднее. Только вот не вижу я каких-то особенных причин…

— А Базиль твой тебе во всем доверяет?

— Надеюсь… Мы же с ним друзья.

— И ты знаешь о нем все?

— Хочется в это верить… — проговорил Тихон. — Только не пойму, к чему ты клонишь?

— Просто хочу понять, не замечал ли ты за своим сыном чего-нибудь необычного?

— Например?

— Ну вот я еще только собирался позвонить тебе, чтобы сказать, что можно сколачивать бригаду, а Базиль твой тебе не просто сообщил, что пора приступать к ремонту, но даже и время назначил. И ты ведь не усомнился в его словах и вправе решать за взрослых, что им следует сделать.

— А почему же я должен в этом сомневаться? Мы с ним друзья, я уже говорил тебе об этом.

— Ну тогда я ошибся.

— В чем?

— В том, что у твоего сына есть какой-то особый дар.

— Ладно. Оставим моего сына в покое… Ты уходишь от темы.

— Не совсем… Ну в общем ты прав…

— Ты намекнул, что у Тохи есть и другие изделия, — напомнил Тихон.

— Да, я попрошу тебе показать еще одно из них, — сказал я. — Только при условии.

— Каком?

— Что ты не охать и ахать будешь, а дашь экспертную оценку!

— Чему⁈ — удивился он. — Вот этому браслетику?..

— Сначала — ему, — сказал я. — А потом — и другому Макаровскому изделию… От этого зависит, будешь ли ты и дальше участвовать в деле?

— В каком еще — деле? Что ты темнишь⁈

— Давай — про браслетик!

— Уф, с тобой говорить, нужно иметь адово терпение…

— Ближе к делу!

— Ладно… Я не специалист по древесине, но могу предположить, что эластичность ей придана с помощью каких-то масел, которые размягчили структуру древесных волокон, но при этом сохранили их прочность… Это пожалуй все, что можно сказать по существу вопроса, не подвергая изделие дополнительным исследованиям… А вот каким образом оно воздействует на психофизиологию мозга, сказать не могу. Это уж точно лежит за пределами моего образования и профессионального опыта.

— М-да, не шибко-то информативно, — пробормотал я, снова заводя мотор.

— Чем богаты, тем и рады… — пробормотал он. — Тебе бы обратиться к специалистам по нейрофизиологии мозга.

Самое смешное, что я знал такого специалиста, да вот только обращаться к ней мне не хочется.

— Хорошо, будем считать, что экзамен на звание эксперта по чудесам ты сдал.

— Ну спасибо тебе, отец родной! Век буду за тебя бога молить!

— Не юродствуй! Поедем к Макаровым!

— Удобно ли?

— Проведаем его бабусю. Она в больнице лежала, может уже выписали.

— Тогда нужно гостинцы купить.

— Само собой.

Мы заскочили в ближайший гастроном, взяли не просто гостинцы, а накупили продуктов. Через полчаса уже звонили в квартиру Макаровых. Открыл сам Антон. Удивился, но пропустил незваных гостей в прихожку. Пока мы раздевались и разувались, из комнаты послышался старушечий голос, спросивший:

— Кто это там, Тошечка?

Тот посмотрел на нас и приложил палец к губам.

— Это ко мне, бабуся!

— Дружки?

— Навроде!

— Пирожками их угости.

— Угощу!

— Не бузите там…

— Не будем!

Антон позвал нас на кухню. Мы с Константиновым-старшим, на цыпочках прокрались туда, не забыв и пакеты с продуктами прихватить. Сложили все на кухонный стол.

— Что с бабушкой? — спросил я.

— Да ничего! — отмахнулся пацан. — Ревматизм прихватил… Так-то она ходит по дому, и все делает, но я ей говорю, чтобы чаще лежала…

— Мы вот вам продукты привезли, — сказал я. — Прости, что без предупреждения!

— Да нормально… Я вам, Сан Сеич и вам дядя Тихон, всегда рад.

— В таком случае, покажешь своего «сторожа»?

— Я так и понял, что вы за ним пришли, — потупившись, пробурчал Макаров.

— Да мы посмотреть только!

Кивнув, Тоха ушлепал в комнату, приволок коробку из-под утюга, открыл ее и вытащил волчок. Поставил его на пол, как и тогда, осторожно держа за боковины.

— Протяни к нему руку, — предложил я Константинову-старшему.

Тот без тени сомнения повиновался. Присел на корточки перед «детской игрушкой» и протянул к ней руку. Дальше произошло то же самое, что и со мною. Сначала «сторож» сам по себе повернулся вокруг оси, замер, а затем стал поворачиваться еще и еще. С некоторой пробуксовочкой, но все же потихоньку ускоряясь, пока не завертелся бешено, чуть покачиваясь на опорном стерженьке. Я знал, чем дело кончится и все-таки, опять как зачарованный, вперился взглядом в блик от лампочки, что вздрагивал на лаковой поверхности волчка.

«Дядя Тихон» и вовсе залип. Его рука протянутая к «сторожу», уже явственно подергивалась, словно с перепою. И тут меня бес попутал. Я же видел, что Константинов-старший, как и я тогда, пытается отвести руку, но не может. Уже и пот выступил у него на лице. И голова начала дергаться, вслед за рукой. И вот уже тело стало выгибаться дугой. И тут я спохватился. Да что же я делаю! Схватил Васькиного папаню за воротник и рванул на себя. Рывок оказался таким сильным, что я вместе с Тихоном полетел на пол, сшиб табуретку. Проклятый волчок повращался, повращался и остановился.

— Тошенька! — окликнула старушка внучка. — Что вы там уронили, баловники!

— Ничего, бабуся! Это я табуретку опрокинул!

— Пирожками-то дружков угостил?

— Угостил, — упавшим голосом признался пацан.

Глава 25

— Да уж, угостил, — прокряхтел Константинов-старший, поднимаясь.

— Я не виноват, дядя Тихон, — откликнулся пацан. — Вы