— черт возьми, несколько недель назад — от этих слов у меня подкосились бы колени, я бы рухнула. Но теперь все кончено.

Я вырываюсь из его хватки.

— Ты уже сделал это. Мы расстались. Помнишь?

Его челюсть дергается.

— Конечно, я помню. Я просто имел в виду, что не позволю Майлзу причинить тебе боль, как Софи. Я все еще забочусь о тебе.

— Зачем ты сказал моей маме, что я с ним тусовалась?

— Потому что это так? — Его лицо искажается от отвращения. — Я все еще не понимаю, почему ты общаешься с этим уродом. Как ты думаешь, почему он переехал к своей бабушке, а не к маме? Чтобы он мог быть ближе к тебе. Так очевидно, что он твой преследователь, но ты даже не видишь этого.

Я колеблюсь. Майлз сказал, что его мама не просила его оставаться с ней, когда он решил вернуться в Бомонт. Но что, если Джордан прав? Что, если Майлз захотел остаться с Мэйбл, чтобы быть ближе ко мне?

Нет. Я знаю, что Майлз меня не преследует. Это невозможно.

— Это больше не твоя забота, — говорю я Джордану. — Я больше не твоя забота.

Джордан отступает назад и вздыхает.

— Он полностью промыл тебе мозги. Но я не сдаюсь.

Когда мы наконец возвращаем мамину машину, механик говорит нам, что нашел GPS-трекер, прикрепленный к ходовой части. Мама сообщает об этом в полицию, но я знаю, что они ничего не сделают. Они приведут нам такое же дерьмовое оправдание, что они ничего не могут сделать, потому что я не знаю, кто несет ответственность.

Нет. Я должна разобраться с этим сама.

Я еду в «Home Depot», и кассирша даже бровью не поднимает, когда я выбираю: бритвенные лезвия и клей.

Бритвы прекрасно сочетаются с ходовой частью автомобиля.

Тот, кто дотянется до маячка, не уйдет невредимым. Его плоть превратится в ленты, и у меня будут доказательства. Я точно узнаю, кто они, как только увижу улики у них на руке.

В моем сознании вспыхивает образ Майлза, тянущегося к трекеру. Я качаю головой. Меня не волнует, что говорит Джордан, меня не волнует, насколько он убежден, что Майлз не мой преследователь. Он бы так со мной не поступил. Он бы не подобрался ко мне так близко, не заставил бы меня влюбиться в него и не мучил бы меня, когда я стою к нему спиной. Он бы не поступил так с Софи.

Я хочу принять душ, чтобы прочистить голову, но мама уже там, израсходовала всю горячую воду на следующий час. Вместо этого я расхаживаю по своей комнате.

С Майлзом все потрясающе. Я не должна позволять Джордану лезть мне в голову. Но я думала, что с Джорданом тоже все потрясающе, а он мне изменял. Майлз мог бы поступить так же. Мы никогда не говорили, что мы пара, так что у него есть полное право быть с другими девушками, но у меня снова было бы разбито сердце.

Еще хуже… Что, если Джордан прав насчет него? Что, если Майлз вернулся сюда, в этот дуплекс, чтобы преследовать меня? Может быть, именно так он убедил меня влюбиться в него. Потому что он знает меня так, как никто другой.

Мне нужно поговорить с ним. Чтобы сказать что… я не знаю.

Я бросаюсь к двери на чердак и распахиваю ее…

Он уже стоит там, занеся кулак для удара.

Когда он улыбается своей фирменной ухмылкой, все мысли и тревоги покидают мою голову, и я набрасываюсь на него.

Он хватает меня за бедра и отшатывается назад. Удивленный, но встречает мои губы. Он спрыгивает на узкую лестницу, ведущую на чердак, и я оседлаю его.

Я позволила Джордану залезть мне в голову. Но он ошибается. Я знаю Майлза. Я знаю настоящего Майлза. Я могу доверять ему. Своим телом и своим сердцем.

В закусочной мы торопились. На этот раз я хочу безумия.

Он запускает руки в мои волосы, и я терзаюсь у него на коленях, пока он не стонет мне в рот. Каждый издаваемый им звук вызывает дрожь у меня до кончиков пальцев на ногах. Я хочу услышать это снова. Громче.

На этот раз я та, кто падает на колени.

Я расстегиваю молнию на его джинсах, а он уже тверд как скала. Он берет меня пальцем за подбородок и шепчет поцелуем в губы.

— Ты не обязана, — бормочет он.

— Я знаю. — Я никогда не хотела заниматься этим с Джорданом, но с Майлзом я хочу доставить столько удовольствия, сколько могу.

Я беру его в рот, обводя языком кончик. Его голова откидывается назад, локти опускаются на деревянную ступеньку позади него, и он издает гортанный звук глубоко в горле.

Я почти улыбаюсь. И когда я облизываю его по всей длине, и он вздрагивает, я знаю, что делаю правильно.

Он снова у меня во рту, и я медленно двигаюсь вверх-вниз, высунув язык, чтобы поглаживать его, пока сосу. Должно быть, я что-то делаю правильно, потому что его глаза остаются закрытыми, а рука скользит по моему затылку, направляя меня вверх и вниз.

Когда я сосу так сильно, как только могу, снизу вверх, напрягая челюсть, его бедра дергаются вверх.

— Господи! — выдыхает он.

— Ну как? — Бормочу я. — Лучше, чем с другими девушками?

Он наклоняется с серьезным лицом и приподнимает мой подбородок.

— Других девушек нет.

Хорошо. Я беру его в рот, и он снова откидывается назад. Я быстро узнаю, что ему нравится, когда я глажу и сосу одновременно, обводя языком кончик, когда добираюсь до вершины.

— Ты должна остановиться, — стонет он, — или это очень скоро закончится.

К черту это.

Я забираюсь на него сверху и стаскиваю с него рубашку, бросая ее ему за спину. Затем я лезу в его карман за презервативом.

Его руки сжимают мою талию.

— Подожди, — умоляет он. — Я хочу попробовать тебя на вкус. — Его теплые, как мед, глаза изучают мое лицо, словно он ищет разрешения.

— Как будто я могла бы тебя остановить.

Он озорно ухмыляется. Одним быстрым движением он подхватывает меня на руки и меняется со мной местами. Он не дает мне времени даже подумать о том, что может произойти дальше, прежде чем попробовать меня на вкус, облизывая вверх и вниз, прежде чем погрузить язык внутрь.

Настала моя очередь содрогнуться.

Он сосет мой клитор так, как, он знает, мне нравится, и когда мои бедра начинают