царским правительством и, наоборот, в тесном общении с представителями буржуазии в Государственной думе»[466].

Тот же Верховский утверждал, что «думские люди сумели добиться назначения Колчака»[467].

Хорошие отношения были у Гучкова с главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта генерал-адъютантом А. А. Брусиловым. С Брусиловым Гучкова связывали хорошие отношения с родным братом генерала контр-адмиралом Л. А. Брусиловым — начальником Генерального Военно-морского штаба. Адмирал Л. А. Брусилов относился весьма критически к императору Николаю II и открыто высказывался за смену государственной системы. Кстати, именно адмирал Брусилов познакомил Гучкова с Колчаком.

С Л. А. Брусиловым и Колчаком был тесно связан будущий участник февральского заговора, сподвижник Гучкова, член Государственной Думы Н. В. Савич.

Кроме Колчака и Брусилова, Гучков поддерживал тесные отношения с начальником 25-го армейского корпуса Особой армии генерал-лейтенантом Л. Г. Корниловым. Постоянные контакты Корнилова привели к тому, что его имя попало в тучковский список «сторонников Думы»[468].

Корнилов после Русско-японской войны служил в войсках пограничной стражи Заамурского округа. Непосредственным начальником Корнилова был генерал Е. И. Мартынов, доверенная связь Гучкова. Генерал Мартынов по наущению Гучкова написал открытое письмо на имя председателя Совета министров графа В. Н. Коковцова, в котором разгласил секретные сведения. Преданный военному суду, Мартынов, и снова благодаря связям Гучкова, был оправдан и после этого приобрёл большой авторитет в глазах думской оппозиции. В 1913 году Мартынов становится военным корреспондентом главного рупора «старообрядческой» оппозиции газеты «Утро России».

Во время Первой мировой войны Мартынов при странных обстоятельствах попадает в плен к австрийцам, где содержится вместе с взятым в плен, как и он, командиром 48-й дивизии генералом Л. Г. Корниловым. Обстоятельства, при которых Корнилов попал в плен, также туманны, как и плен Мартынова. Известно, что командир корпуса генерал-лейтенант А. А. Цуриков считал Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над ним, однако командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов заявил, что действия Корнилова были геройскими. Корнилов был награждён орденом Святого Георгия 4-й ст. В думских кругах начинается активная кампания по созданию ему популярности. Эта кампания особенно усилилась после того, как Корнилов, в конце концов, после третьей попытки, бежал из австрийского плена.

Любопытно, что и Корнилов, и Мартынов станут горячими сторонниками Февральского переворота, а последний даже вступит добровольно в РККА. (Правда, его служба большевикам закончилась печально: в 1937 году он был расстрелян на Бутовском полигоне.)

Таким образом, мы видим, что к 1917 году Гучков обладал большими и серьёзными связями с представителями как верховного командования, так и дивизионными и армейскими начальниками. Как мы увидим далее, эти связи сыграли одну из решающих ролей в успехе февральского заговора. Но что связывало всех этих генералов с Гучковым? Существовала ли какая-нибудь объединяющая их сила, или же эти связи строились исключительно на личных отношениях? Объективный анализ приводит к выводу, что такая организующая сила была.

«Военная ложа»

Существование «военной ложи» «Великого Востока народов России» сегодня подвергается отрицанию некоторыми исследователями. Главными аргументами в этом отрицании является отсутствие списков и устава этой ложи. Такая аргументация, по меньшей мере, наивна и сводит масонские организации начала XX века к уровню первичной организации КПСС конца того же века, где обязательно должен был быть секретарь парторганизации, члены и взносы. Как мы видели, ВВНР был начисто лишён привычной масонской атрибутики. Никаких фартуков, запонов, завязанных глаз и так далее. Все эти игрушки были оставлены для других лож, в которые собирались великосветские бездельники, тоскующие по «романтике» тайных обществ, клятв и заговоров.

ВВНР, как мы уже говорили, являлся скорее не масонской, а политической надпартийной структурой, которая под маской масонства объединяла различные силы как внутри страны, так и за её пределами для свержения существующего самодержавного строя. Как пишет исследователь масонства А. И. Серков: «Анализ мемуарных свидетельств показывает, что Великий Восток народов России не создавался как надпартийная политическая организация, но, постепенно удаляясь от чисто масонских задач, приобрел характер политического объединения к 1915–1916 гг. Подобной эволюции способствовали изменения в масонском уставе. Система степеней масонства была практически отменена. В Великом Востоке народов России остались лишь две ступени — ученика и мастера. Перевод из учеников в мастера обычно производился через год. Кандидат на мастерскую степень должен был, до своего утверждения новом масонском качестве, выступить с речью. Звание мастера давало право приема других вложу. Таким образом, система нравственного совершенствования, духовного развития, принятая в классическом масонстве, была практически уничтожена. При этом были отменены «все фартуки, вся амуниция», значительно упрощен ритуал»[469].

Оставим на совести автора рассуждения о «системе нравственного совершенствования и духовного развития» классического масонства. Для нас важно другое, а именно, что ВВНР был политической организацией, окрашенной в масонские тона. Поэтому создание при этом «Великом Востоке» различных групп (лож) и других объединений по «интересам» вовсе не требовало ведения в этих собраниях списков, написания уставов и так далее. Член ВВНР Н. С. Чхеидзе свидетельствовал: «Ни в ложе, ни в Верховном Совете никаких протоколов заседаний не велось — основным правилом в ложе было вообще не оставлять никаких письменных документов об организации; поэтому и те анкетные листы, о которых я упомянул выше, уничтожались немедленно по оглашении в ложе. Единственный документ, который существовал в писаном виде — это устав организации, его давали прочесть каждому принятому члену и хранили в строгой тайне»[470].

По свидетельству Л. А. Ратаева, масонская «атака на армию ведётся уже давно: ещё до Японской войны»[471].

Причём эта атака носила весьма изысканный и тонкий характер. Для вступающих в «военную ложу» офицеров и генералов это вступление могло вовсе не казаться вступлением в масоны, а просто интимным собранием близких по духу передовых людей, многие из которых были весьма уважаемы в обществе и богаты. Представители русского военного корпуса, которые привыкли, что «прогрессивное» общество смотрело на армию как сборище солдафонов и реакционеров, были приятно поражены, что на собраниях ложи к их мнению прислушивались с уважением, им говорились комплименты, на них возлагались надежды.

Постепенно умелая и льстивая обработка попавших на масонский крючок военных делала своё дело, и те начинали забывать, что они верноподданные царя. Постепенно значение принесённой ими царю присяги, в которой говорилось «клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу Самодержцу Всероссийскому, верно и нелицемерно служить и во всём повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови…», стиралось,