15 января 20ху года. 06:41

Первым, что увидел Гаценко, было не изображение на сонаре, а медленно плывущее в дыхательной жидкости облачко ярко-красной крови. Её натекло достаточно, чтобы мешать обзору. Гаценко коснулся большим пальцем кнопки на внутренней поверхности перчатки, и в шлеме включился фильтр. Кровавое облачко утянуло в сифон, а изображение на экране, наконец, стало различимым. Массивный твердый пол. Нависающий в десятках метров над головой потолок. И бесконечное пустое пространство, уходящее на все четыре стороны, куда не добивало мощности сонара. Недалеко виднелись округлые фигуры коллег, занятых работой.

– О! Студент включился! Живой? Приём! – прохрипел из динамика Чих.

– Проснулась, спящая красавица? – раздался голос Скочинского. – Не переживай. От тебя никто большего не ждал в первый раз. Нам нужен балласт в шнеке, нежели четвертый шахтер. Но заодно и новичка обкатали.

Лишь после этих слов Гаценко увидел, как одна из фигур обернулась, помахала ему рукой и начала жестикулировать. Как будто изображение запаздывало за звуком.

– Точно, – произнес он, не включая гарнитуру. – Сонар.

Сигнал связи шел только в одну сторону. От передатчика к приемнику. Сигнал сонара же должен был пройти сначала от передатчика до цели, а затем вернуться обратно, проходя путь в два раза больше. Задержка менее двух секунд, но почти незаметная вблизи разница увеличивается по мере увеличения расстояния. Включив передатчик, Геценко сказал:

– Я в норме. Готов работать.

– Запрещаю, – отозвался Скочинский. – В следующий раз. А сейчас отдыхай и готовься к подъему.

15 января 20ху года. 07:12 по местному времени. Третий и восьмой сейсмологические посты доложили старшему сейсмологу об артефактах на графиках. Посты с первого по седьмой артефакт не подтвердили, и старший сейсмолог проигнорировал предупреждения. В 07:32 третий и восьмой повторно доложили об артефактах. Также артефакты, свидетельствующие об аномальном процессе, зафиксировали посты четвертый и шестой. Сейсмолог был вынужден доложить старшему смены.

Старший приказал немедленно поднимать шахтёров. Однако в 07:39 все восемь постов доложили уже на пульт старшего смены о новом крупном артефакте. В 07:40 связист констатировал потерю связи с люлькой. При попытке принудительно извлечь шнековую люльку из скважины был подтвержден разрыв трубчатого рукава.

15 января 20ху года. 07:55

Смена подходила к концу. Точнее, к концу подходил срок, который человеческий организм мог без особых последствий вынести на глубине. Собранные радиоизотопы шахтёры поместили в секцию трубчатого рукава, к которому крепился шнек. При подъёме они охладятся и будут извлечены в виде металлического керна. Гаценко, безучастно сидевший у шнека, таращился в свод горизонта. Вдруг раскатистый электронный шум ударил из динамиков по ушам, и связь отрубилась. Остальные почему-то ничего не заметили и продолжали работать как ни в чём не бывало. Геценко начал размашисто жестикулировать, чтобы привлечь внимание, когда на экране сонара он вдруг увидел что-то странное. Свод горизонта пошел волной. Через секунду все прекратилось, и связь потихоньку начала оживать. Чих и Красин, все еще не понимая, что пытается сказать Гаценко, грубо запихнули его в шнек. Все четверо заняли места в люльке внутри шнека, приготовившись к подъёму.

– Странно. С поверхностью нет связи, – произнес Скочинский. Чих густо забористо выматерился.

– Взяли студента на смену. Хорошая примета, мать!

– Да вы что? Не видели? – заорал Гаценко, убедившись, что его, наконец, слышат. – Свод волной пошел! Волной! Магнитный удар по передатчикам!

– Все понимают, что это значит? – севшим голосом спросил Скочинский.

– Видимо, все, кроме меня! – продолжал кричать Гаценко.

– Мы отрезаны сдвигом пласта.

В люльке шнека наступила тишина.

Первым пришел в себя Гаценко.

– И? Будем умирать?

– Есть другие предложения? – без энтузиазма поинтересовался Красин. – Это жизнь, малыш. Рано или поздно она заканчивается. У шахтёров иногда раньше, чем хотелось бы.

– А если это не жизнь? – напирал Гаценко.

– Не понял?

– Если это не жизнь, а тупой псевдонаучный рассказ, а мы его персонажи? Сами посудите, у нас имена подобраны в честь самых знаменитых шахтёров Донбасса. Старшим смены вообще должен был идти Вонахатс. Это же Стаханов наоборот! Да ёпперный театр, – Гаценко посмотрел со страницы сквозь строчки на читателя, – я даже вижу эту морду, что читает про нас! И волосы в носу!

Чих посмотрел в ту же сторону, куда уставился Гаценко, но увидел только стенку люльки.

– Кажись, студент ёб…

– Да подожди ты. Так как это нам поможет спастись? – Скочинский тряхнул Гаценко.

– Рояль в кустах или бог из машины. Должно быть что-то, что мы сможем использовать по стечению обстоятельств именно сейчас. Какой-нибудь открывшийся разлом в породе или…

– Или шнек сорок восьмой скважины, – произнес Скочинский. – Если сдвиг пласта отрезал нас от нашей скважины, сорок восьмая могла открыться. Берите изотопы, кто сколько сможет, и идем. Я знаю, где он.

На удивление, идти в сторону потерянного шнека оказалось легче обычного.

– Металл течёт! Значит, там действительно разлом. Бегом! Если он застынет, то закупорит скважину.

15 января 20ху года. 08:45. На сорок восьмой законсервированной бурильной станции сработала сигнализация. Прибывшая на место аварийная группа зафиксировала неконтролируемый выброс подземного газа. Из-за угрозы взрыва было принято решение эвакуировать людей и дистанционно поджечь газовый выход, чтобы уменьшить выброс ядовитого газа в атмосферу. В 09:10 газ воспламенили. Бурильная станция была уничтожена, а на месте скважины образовался факел высотой сорок метров.

В 09:30 сейсмологи зафиксировали подземный взрыв, напоминающий взрыв радиоизотопов. В течение часа газовый факел иссяк, и началось извержение магмы. В 09:35 наблюдатель увидел, как из магмы поднимаются трубчатые секции. Старший смены опознал шнек, утерянный в 20хх году. Лишь в 10:50 металлический керн из шнека извлекли для изучения. При распиливании керна техник наткнулся на керамит. Он тут же прекратил работу и потребовал просветить керн геосонаром. В огромном металлическом слитке, как мухи в янтаре, застыли четыре человека в керамитовых панцирях. Они все еще были живы.

В интересах безопасности

Никити Ткаченко

– Готово. Поработайте немного пальцами.

Поморщившись, я последовал приказу. И – о чудо – пальцы правой руки послушно выбили дробь по кушетке. Хотя лучше бы без столь мерзкого скрежета металла о металл.

– Обратитесь к сестре на выходе, и она даст вам пачку обезболивающего. Ночью обязательно пригодится. А теперь – идите, за дверью целая орда помимо вас ждёт.

Доктор не врал. После обвала крыши на нашем заводе мало кто из рабочих остался цел, и почти никому не удалось обойтись всего лишь парой-тройкой швов. Даже в сети мелькнули сообщения о трагедии пару раз. В основном, правда, расхваливали компанию за неслыханную щедрость –