на нас с презрением, но никто не пытался нас прогнать.

В отличие от пары полицейских экипажей, не пожалевших на нас ни брани, ни крепких дубинок. Если до этого у меня болела отсутствующая рука и душа, то теперь – всё тело целиком. Мы с коллегами разошлись, вытирая наиболее чистыми частями одежд окровавленные лица.

* * *

В вагоне монорельса я занял самое паршивое стойло по центру, прямо в гармошке, соединяющей две половинки поезда. Шумное и самое грязное место на сквозняке, здесь легко избежать брезгливых взглядов и осуждающих вздохов.

Простите, люди, я случайно среди вас.

Зачем-то поднял голову и повстречал взгляд ясных голубых глаз. Девочка лет семи, ещё не успевшая преисполниться устоев общества. Я не был готов к искренней жалости, так что вновь уткнулся в стенку. По которой змеилась трещина.

Совсем новая, а за ней – мелькают люди, дома.

Прошла пара секунд – как вечность. Тяжело осознать, что на части разваливается вагон, парящий далеко от земли.

Люди закричали. Пара человек с аугментациями кинулись к расширяющемуся разлому, пытаясь сделать хоть что-то. Перед верной смертью мне довелось увидеть, как работает пресловутая защита от дурака – громкие хлопки, и вот люди в одной стороне, а протезы в другой. Никому не дозволено геройствовать, все люди равны. А дыра уже выросла на полметра, так что скоро вагон развалится пополам, и все мы полетим вниз.

Крылья ещё никому не пробовали ставить. Да и что такое сорок человек для нашего муравейника?

Достав баллончик, свинтил крышку с пульверизатором. Вылил всё до капли на неподвижные пальцы и шагнул к проёму. Живой рукой обвил поручень, а блестящие от смазки пальцы вбил в отдаляющийся металл и загнул их с другой стороны. Нашёл среди пассажиров ту самую девчонку и неловко улыбнулся. Пускай на секунду, но продлю вам жизнь, ребята.

Скрежет металла, завывание ветра. И глухие щелчки в моём предплечье.

О, теперь заклинило аварийный механизм.

Вагон тряхнуло на очередном повороте, и дыра решила стать больше.

Не в мою смену, сука.

Наверное, я орал, разрывая свою плоть невозможными для смертного усилиями. Скорей всего, матом, ведь не было в теле и клеточки, не кричавшей о пощаде. Но разлом становился всё меньше и меньше, миллиметр за миллиметром.

Поручень, моя надежда и опора, начал опасно гнуться.

А потом не выдержала левая рука, и я рухнул в зияющий провал, окутанный вихрем кровавых брызг. Полет не продлился и секунды, прерванный страховочной сетью – в агонии я упустил приближение станции.

Я хохотал, захлёбываясь кровью, пока сознание не покинуло меня.

* * *

Открыв глаза, первым делом увидал дородного полицейского, развалившегося в кресле под мучительно-белым светом. Не будь рядом стража порядка, мог бы пофантазировать про рай.

– Вам нельзя вставать, – прервала мои попытки пошевелиться молодая женщина, одетая в…

Батюшки, я дотянул до больницы. Но главное чудо – на этот раз доктор куда симпатичней, да и на улыбку щедра.

– Попейте.

Обычная вода через трубочку, но до чего вкусна! Сволочной организм решил порадоваться жизни.

– Вам придётся ещё неделю пробыть под наблюдением.

Вот так благие времена и заканчиваются. Мои финансы не потянут и дня в такой шикарной обстановке.

– Пришлось повозиться, вынуждена признать. Замена старого протеза, установленного с грубыми нарушениями. Подготовка нового для второй руки. Сломано семь рёбер без возможности восстановления, все переделаны на титановые импланты. Ну и самое главное, – нельзя с такой милой улыбкой людей по груди стучать, нельзя! – Новое сердце, старое не выдержало нагрузки. Все операции пришлось проводить одновременно, учитывая ваше состояние.

Добейте меня, пожалуйста. Каждое слово как гвоздь в крышке моего гроба, хотя в наше время обычно кремируют.

– Боюсь, я не смогу…

– Всё оплачено, уверяю Вас, – доктор усмехнулась, верно угадав мои мысли, – только затрудняюсь сказать, кем именно. Пожертвования со стороны граждан текут рекой, городские власти хотят обелить себя на фоне аварии, да и моё руководство пытается заработать репутацию. А корпорации, специализирующиеся на протезах, теперь мечтают заполучить Вас любой ценой.

Так. Значит, поезд добрался до станции, а людей удалось спасти. Почти всё понятно, хотя такого внимания к своей персоне я вовсе не хотел.

– А корпорациям чего надо?

– Ваш случай взбаламутил всех и вся. Вновь пошли споры об ограничениях гражданских моделей. Ваши системы, кстати, теперь исправны, не пытайтесь повторить свой фокус.

Последние слова я услышал уже сквозь дрему. Хотите поднять меня на знамя? Идите к чертям собачьим, лучше посплю.

Жизнь электронного духа

Елена Ожиганова

– Аркадий Борисович? – говорить Леха начал ещё из коридора, открывая дверь в кабинет худрука.

– Я с Железякой закончил, Робокассира посмотреть?

Леха перевесился через косяк, но входить не стал.

– Аркадий Борисыч?..

Худрук, уронив голову на стол, плакал. Сквозь всхлипы слышалось роптание:

– Всё пропало… Все к черту!.. Маааааамочка родная, столько лет, столько лет!

– Так чего, Аркадий Борисыч? – перебил Леха. – Смотреть кассира или как?

– Да какая уже разница! – завопил худрук, поднимая голову. Глаза у него были красные, круглое лицо мокрое от слез.

– Всё кончено! Театру конец! На одном Вите все держалось, а теперь и его нет! Кто теперь будет завтра в спектакле играть?! Как кредиторам платить без спектаклей?! Как?!

– Так у вас в труппе тридцать человек. Ну, заболела ваша звезда, так замените, и делов-то, – Леха развёл руками.

– Заменить?! – заорал худрук, – заменить?! Ты понимаешь, о чем говоришь? Витя во всех спектаклях, потому что на него идут! На него одного! А на Васю Пупкина кто придёт?! Мы разорены!

Леха выпрямился в дверном проёме, потоптался неловко.

– Можете меня рассчитать тогда? А то я ещё за робо-буфетчика деньги не получил, плюс Железяка – убирает теперь на славу. Хотелось бы рассчитаться.

Аркадий Борисович примолк, слезы высохли, глаза округлились. Он замер на несколько секунд, затем вскочил, ринулся к сейфу, порывисто распахнул, достал купюры и швырнул в Леху.

– На, забирай! И можешь всем рассказать, что первым сплясал на костях нашего театра!

Леха пожал плечами, собрал деньги и вышел. Потом перевесился снова через косяк и сказал:

– Если хотите, так уж и быть, могу Железяке и буфетчику охранный софт поставить, чтобы присматривали за зданием, когда… Ну, в общем…

Аркадий Борисович махнул рукой:

– Ай!.. – протянул сокрушенно и рухнул в кресло.

Леха кивнул и удалился.

* * *

«Программное обеспечение успешно загружено», – улыбнулся андроид Железяка.

– Ну вот, дружок, ты и перепрофилирован! Славно, – Леха начал собирать инструменты.

Железяка нагнулся помочь.

В дальнем конце коридора послышались торопливые