несколько часов до убийства. Полицию особенно интересует женщина с длинными волосами, которую видели с убитым перед его смертью.

Ведущий на мгновение останавливается.

– Мы только что получили записи с камер видеонаблюдения, снятые возле здания, где произошло убийство. Наши источники сообщают, что женщина, которую видели убегающей с места происшествия, является главной подозреваемой в убийстве, совершенном этим утром.

На зернистых кадрах с камеры наблюдения видно, как из темного переулка выходит женщина с длинными волосами, заплетенными в распускающуюся косу. Я ошарашенно смотрю на экран телевизора. Единственная разница между мной и женщиной из телевизора в том, что у нее невероятно длинные волосы, а у меня они коротко острижены. Эта женщина – я. Я была там прошлой ночью, когда убили Теда Коула. Я главная подозреваемая полиции.

– Если вы видели эту женщину или обладаете информацией о ее местонахождении, позвоните на горячую линию полиции Нью-Йорка…

Я едва слышу голос ведущего новостей, читающего номер телефона горячей линии, и украдкой смотрю на толпу перепуганных сотрудников журнала. Кто-то обязательно заметит сходство между мной и главной подозреваемой полиции, несмотря на наши совершенно разные стрижки и плохое качество изображения.

Мне нужно выбраться отсюда. Я не могу выйти через главные двери. Меня остановят копы, стоящие возле стойки регистрации.

Когда программа новостей переходит к другому сюжету, все возвращаются к своим столам. Я беру папку и иду в копировальную комнату в задней части офиса, где находится запасной выход на пожарную лестницу. Я включаю ксерокс и распечатываю пачку чистых страниц, чтобы заглушить звук того, как я открываю пожарную дверь и закрываю ее за собой.

Я мчусь вниз по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз, пока не оказываюсь в переулке позади здания, пытаясь решить, куда идти теперь, когда я знаю, что меня разыскивают за убийство.

Глава сорок седьмая

Двумя днями ранее

Бам! Бам! Яростные удары вырывают меня из глубокого сна. Раздаются три коротких удара, за ними следует один длинный, который, как кажется, отдается эхом еще несколько секунд. Ба-а-а-а-м!!!

Я вскакиваю, сбитая с толку. Вместо обычного вида на цветочный ящик на окне квартиры напротив я смотрю на потрескавшуюся стену, покрытую письменами.

Стук возобновляется – громче, чем раньше. На этот раз стучащий в дверь человек гремит дверной ручкой и зовет меня по имени.

Я вскакиваю с походного матраса. Он лежит на полу, что объясняет боли в пояснице, когда я, дезориентированная и растерянная, встаю на ноги. Все в этом месте незнакомо: матрас, запах плесени, распространяющийся по квартире. Газетные вырезки и параноидальные надписи на стенах то тут, то там.

Квартира сотрясается от очередного стука в дверь. На этот раз это больше похоже на шлепок раскрытой ладонью, чем на удар кулаком. Похоже, будто тот, кто находится за дверью, вот-вот сдастся.

– Лив. Пожалуйста. Впусти, – просит мужчина с британским акцентом.

На мне обтягивающая майка без рукавов и трусы-бикини. Я не знаю, где моя одежда, поэтому хватаю огромную толстовку, свисающую с ручки шкафа, и бросаюсь к входной двери.

– Кто ты и чего ты хочешь? – кричу я.

– Лив, – облегчение слышится в его голосе. – Я так беспокоился о тебе. Пожалуйста, впусти меня. Это Тед.

Я подхожу к глазку. Мужчина в джинсах и коричневой куртке-бомбере стоит с другой стороны и украдкой оглядывается через плечо.

– Я не знаю никого по имени Тед, – я хватаюсь за воротник толстовки.

– Нет, знаешь. Ты не помнишь меня, Лив, как не помнишь и квартиру, где проснулась. Ты много чего не помнишь. Слишком сложная ситуация, чтобы объяснять через дверь. Позволь мне войти, и я все расскажу.

Я уже собираюсь отпереть засов, когда вижу листок, приклеенный к дверному косяку. Там казано: «НЕ ОТКРЫВАЙ НИКОМУ ДВЕРЬ!!!» Ниже я подписала: «КРОМЕ ТЕДА».

Я снова смотрю в глазок. Он беспокойно потирает затылок. Что-то подсказывает мне, что я могу доверять этому мужчине с взлохмаченными каштановыми волосами и ямочками на красивых щеках.

Я поворачиваю щеколду и впускаю его в квартиру. Он входит и тут же запирает за собой дверь, глядя в глазок, чтобы убедиться, что за ним не следят.

– Лив, у меня не так много времени для объяснений, – говорит он. – Ты в опасности. Я снял квартиру, где ты можешь остаться, пока мы не придумаем, что делать. Возьми какую-нибудь одежду. Нам срочно нужно уходить.

Я едва слышу его, когда мой взгляд охватывает залитую тусклым горчичным светом квартиру, где я, по-видимому, ночевала. Из-под кожаной обивки старого потрескавшегося дивана вылезает наполнитель, а пребывающий в беспорядке журнальный столик завален пустыми чашками из-под кофе навынос. Повсюду разбросаны блистеры с лекарствами. Мне противно, что я провела ночь в таком грязном месте.

– Где я? И кто ты? – спрашиваю я.

Мужчина засовывает правую руку в карман куртки, будто доставая оружие. Я инстинктивно вздрагиваю, опасаясь, что он причинит мне боль. Он медленно вынимает руку и достает фото. Мы двое, обняв друг друга, смеемся в камеру. Я хвастаюсь сверкающим бриллиантовым кольцом на пальце.

– Это было снято в день, когда я сделал тебе предложение, Лив.

Я не могу вымолвить ни слова, завороженная выражением безмятежности на наших лицах.

– Почему я не помню тебя?

– Долгая история. Я все расскажу. Но сначала я должен вытащить тебя отсюда, Лив.

Он идет в спальню и снимает одежду с вешалок, бросая ее в спортивную сумку. Он кидает мне джинсы и кофту, и я быстро одеваюсь, пока он собирает вещи. Рядом с походным матрасом лежит телефон с треснутым экраном. Я засовываю его в задний карман джинсов и прикрываю длинным кардиганом с большими карманами.

Когда я, полностью одетая, выхожу из спальни в ботильонах на черных каблуках, он лихорадочно роется в беспорядке на журнальном столике в гостиной.

– Твой журнал, Лив. Где он?

– Какой журнал?

Я шокировано смотрю на стену гостиной.

– Что за…

Стена увешана фотографиями Эми и Марко и бессвязным ворохом вырезок из газет. Между заметками, написанными прямо на стене, нарисованы стрелки, указывающие в разных направлениях.

– Что это?

– Я объясню позже. Нам надо убираться отсюда. Ты в опасности. Я вернусь завтра, чтобы найти журнал и все, что тебе может понадобиться.

Он отпирает дверь и, приоткрыв ее, высовывает голову, чтобы посмотреть в коридор. Мы спешим по грязному, душному коридору, в котором пахнет сыростью и жирными кухонными испарениями. Вместо того чтобы подняться на лифте, мы бежим вверх на первый этаж по аварийной лестнице и выходим в переулок позади здания. Я направляюсь к улице, но он преграждает