– Подожди, – он делает шаг из переулка, чтобы проверить, что все чисто.

Он берет меня за руку и ведет к припаркованной дальше по улице серебристой машине, которую отпирает ключом с дистанционным управлением. Он бросает спортивную сумку в багажник и говорит мне забраться на заднее сиденье, лечь и не высовываться. Он включает зажигание еще до того, как пристегивается.

– Лежи, Лив, – он оглядывается на меня. – Я все объясню в безопасном месте.

Глава сорок восьмая

Среда, 19:21

Уличные фонари отбрасывали теплый свет, когда Джек Лавель припарковал свою машину напротив здания в Бруклине, где раньше жили Лив Риз и Эми Декер.

Лавель и Хэллидей откинулись на спинки своих сидений и наблюдали за подсвеченными сзади силуэтами пары, которая теперь жила в квартире. Они двигались перед задернутыми оконными шторам, как куклы в театре теней, и готовили ужин. Уличная дверь в здание, расположенная под кухонными окнами, была закрыта и пребывала в вечернем полумраке.

Лив Риз приходила сюда ранним утром, твердо веря, что она все еще здесь живет. Были все шансы, что она вернется снова, если заснет и проснется, не помня о том, что произошло за последние два года.

– Она как будто проживает один и тот же день снова и снова, – сказала Хэллидей. – Каждое утро она просыпается, думая, что ее жизнь такая же, как и два года назад, до того, как ее чуть не убили.

– Мне было бы ее жаль, если бы я не думал, что она убила Теда Коула, – прокомментировал Лавель.

– Несмотря на то, что сообщил нам Джо Чалмерс?

– Я думал об этом по дороге сюда, – сказал Лавель. – Мы не расследуем убийства Декер и Реджио. Мы расследуем убийство Теда Коула. Мы не можем игнорировать тот факт, что улики указывают на Лив Риз как на убийцу Коула.

– Может быть, так только кажется, потому что мы все еще так мало знаем, – возразила Хэллидей. Снаружи бородатый хипстер с футляром для гитары забрался в фургон, остановившийся подобрать его на узкой, заполненной автомобилями улице.

– Не просто кажется, – сказал Лавель. – На месте убийства были найдены отпечатки пальцев Лив Риз. Надпись «ПРОСНИСЬ!» на окне – это именно та фраза, которую она пишет на себе, по словам социальной работницы. Не будем забывать, что жертвой стал бывший жених Лив Риз. И у него скоро должна была быть свадьба.

– Не все убивают своих бывших женихов только потому, что те женятся, – упорствовала Хэллидей. – Я вот своего не убила. На самом деле, я была на его свадьбе, танцевала с ним и его невестой. И даже произнесла один из тостов. К концу моей речи жених покраснел больше, чем невеста!

– Вы не находитесь в неустойчивом состоянии, не доведены до состояния психоза из-за депривации сна, и не ваши отпечатки пальцев повсюду на месте убийства, – заметил Лавель.

После напряженного молчания он повернулся к Хэллидей.

– Вы же не думаете, что Теда Коула убил кто-то другой, не так ли?

– Я хочу сказать только то, что это дело похоже на айсберг. Чем больше мы узнаем, тем больше я понимаю, что мы видим только часть, находящуюся на поверхности, – ответила она. – Я хотела бы узнать побольше, прежде чем надену на кого-то наручники.

Время тянулось. Лавель беспокойно барабанил пальцами по рулю, пока они смотрели на старый многоквартирный дом Лив Риз.

– Меня убивает именно ожидание, – пробормотала Хэллидей, подавляя зевоту.

– Придет с опытом. На пару с двумя буквами «Т».

– Что за две буквы «Т»?

– Терпение и трудолюбие.

– Также было на службе в армии. Мы ждали днями, даже неделями, пока террористы не выйдут из укрытия. Когда они выходили, в половине случаев в бой вступал другой отряд, и все заканчивалось за считанные минуты.

– Похоже, вы скучаете по этому?

– Мы так это все ненавидели, пока служили. Не могли дождаться возвращения домой. Мы буквально считали дни. Но как только мы оказались дома, мы все почувствовали утрату. Мы скучали друг по другу. Думаю, мы также соскучились по военной жизни. Я даже скучала по чертовому подъему. Представьте, что вас каждое утро на рассвете будит горн! – она сухо рассмеялась.

– Вероятно, было тяжело вернуться к гражданской жизни.

– Другим было хуже.

– Как вашему другу Тому, который погиб? – спросил Лавель.

– Среди прочих. У ветеранов уровень самоубийств выше в два раза, чем у гражданских.

– Как вам удалось вернуться в колею?

– Я вступила в ряды полиции Нью-Йорка, – ответила Хэллидей, надеясь, что это положит конец обсуждению. Ей не хотелось говорить о темных днях, которые она пережила, когда закончился ее первый контракт. Мощная комбинация из смеси сожаления и облегчения. Было также чувство вины за то, что они оставили местных переводчиков и других афганцев, которые пошли с ними на контакт, чьи жизни всегда будут в опасности, если террористы хоть слегка заподозрят, что они помогали американским военным.

Хэллидей упорно боролась за то, чтобы одного из ее информаторов перевели в США. Это был Эмад, студент-медик, чей брат был в террористической группировке. Эмад рисковал своей жизнью, чтобы принести ей ценную информацию о планах взорвать колонну с гуманитарной помощью. Ее усилия по вызволению Эмада ни к чему не привели, кроме того, что ей было приказано передислоцироваться на две недели раньше запланированного срока. Ей потребовалось много времени, чтобы смириться со своим внезапным отъездом из Афганистана и тем, что она бросила Эмада и других в беде, не имея возможности сказать им, что она их подвела. На какое-то время чувство вины въелось в нее так глубоко, что почти захлестнуло ее.

– Работа в полиции придает смысл моей жизни. Страдают те, кто не может найти смысл.

Хэллидей быстро сменила тему.

– Открою вам секрет. Я немного боюсь вас, Джек, – пошутила она. – На самом деле, я думаю, что большинство детективов в участке того же мнения.

– Вы не производите впечатление человека, который чего-то боится.

– Хорошо. Скажем так, я вас опасаюсь, а не боюсь, – уточнила она. – У вас самый высокий показатель раскрываемости среди всех детективов в городе. Вы предпочитаете работать в одиночку, регулярно отказываетесь от рекламных кампаний. Считается большим подвигом заставить вас посетить вечеринки с напитками по четвергам.

– Я хотел быть детективом по расследованию убийств. Не канцелярской крысой с привлекательной должностью, даже если они и получают больше денег. Что касается остального, то я придирчив к партнерам. В конце концов, капитан сдался и позволил мне работать одному.

– Вы не ответили на мой вопрос о вечеринках с напитками.

– Мой сын почти всегда