Двумя пальчиками она аккуратно подцепила перо и, прежде чем я успела опомниться и понять, что она делает, проглотила его.

Что ж, приятного аппетита, Василиса. Боюсь, вместо путеводного света ты получишь только несварение.

– Моя книга ответит на три ваших вопроса, – с трудом сглотнув, хрипловато произнесла Василиса, даже не поморщившись, пока перо царапало ей горло, проваливаясь в желудок. – Выбирайте их осторожно, другой попытки я вам не дам.

Я вздохнула – вот она, ловушка, которую я все ждала, подозревала на каждом шагу, копила силы, чтобы вырваться из нее и перехитрить всех, и все равно оказалась не готова.

Пока она вела нас в свои покои, я напряженно прокручивала разные варианты вопросов, пытаясь угадать, где именно книга сможет меня подловить и дать правильный, но совершенно бессмысленный ответ. Сдавшись, я шепнула волку:

– Три ответа у нас на двоих. Может, хочешь спросить о чем-то?

Он только как-то странно, судорожно дернул головой и, кажется, только крепче сжал губы – я не была уверена, что верно разглядела его гримасу сквозь завесу волос.

Я могла поклясться, что мы ни на ступеньку не спустились, но стены постепенно из деревянных сделались каменными, влажными и холодными, а в спертом воздухе появился тонкий запашок плесени и гнили. Я поежилась: могильный холод покалывал ступни даже сквозь плотную подошву. Меня охватил страх, всеобъемлющий и необъяснимый, как когда-то в капище, в которое я провалилась в самом начале пути. Я думала, что уже забыла этот эпизод, случившийся целую жизнь назад, но нет, тело помнило этот всеобъятный ужас, и меня трясло так, что я даже самой себе не могла соврать, что это от холода.

Шаман нежно сжал мои пальцы, подбадривая и утешая. Это слабо помогло: свет обжигал меня изнутри и тянул вперед, как бусину по нити, заставляя отрешиться от страха, игнорировать его, как я всегда игнорировала свою усталость, боль, слабость.

В круглой крипте, похожей одновременно и на храм забытому богу, и на могилу проклятого чудовища, Василиса остановилась. Меньше всего это место походило на святая святых золотой царицы, подчинившей себе солнечный свет. Здесь, в могильном холоде могла бы найти источник силы средняя из сестер, серебряная княгиня, жадная до чужой крови и смерти.

Василиса потушила сияющий шар в руке и отступила в густую тьму, плотную и дышащую.

– Спрашивай, – ее голос звучал отчужденно и неестественно, словно ей больше не принадлежал.

Я нервно облизнула губы, набрала в грудь воздуха. Для меня не было непроглядной тьмы – путеводный свет, обжигающим шаром ворочающийся рядом с сердцем, с беспощадным равнодушием высвечивал все детали. Я видела каждый камень, каждую трепещущую паутинку. Я видела книгу: огромные каменные глыбы с угловатыми знаками, от одного взгляда на которые начинала пульсировать кровь в висках, истрепанная береста, мелко исписанная неровными строками, мелкие дощечки со спиральными узорами. Знания, место которым – в могильном холоде, в густой темноте забвения.

И Василиса добровольно отдалась им в прямом смысле этого слова: сейчас она вручила им свое тело, как марионетку, громкоговоритель для бесплотного эха тех, кто когда-то оставил жуткие письмена.

Сглотнув, я решительно спросила, пока не успела одуматься:

– Где моя сестра?

Распахнутые глаза золотой царицы неподвижно смотрели в точку над моей головой, рот конвульсивно дергался, и звуки, которые из него издавались, меньше всего походили на речь всегда самоуверенной и жесткой Василисы.

– Она ссспит подо льдом сссредь камней и небес, в прозрачном кристалле, в милосердном покое.

Я скрипнула зубами, понимая, что как бы я не составляла вопросы, как бы ни пыталась избежать двусмысленных ответов, меня все равно перехитрили.

А может те твари, что шевелили сейчас языком Василисы, просто не могли изъясняться иначе.

Я вздохнула и попыталась еще раз:

– Как мне ее найти?

– Огонь, охвативший перо, высветит ссслед на земле.

Я едва не застонала от злости. Нет, книга действительно отвечала так не со зла – да и вряд ли у нее вообще есть желание обмануть меня и насмеяться надо мной! Просто она говорила, как могла, облекала свои странные знания, чудовищные образы в слова, которые хранились в разуме Василисы. Может, сама она после транса сможет истолковать их вернее.

Оставался последний вопрос, последняя ниточка, а я так ничего толком и не узнала. Я оглянулась на шамана в поисках поддержки, но он все так же горбился и смотрел в пол. Я зажмурилась, надеясь, что меня озарит, что верный вопрос сам сорвется с кончика языка, но ничего не происходило. В голове по-прежнему царила звенящая пустота, смешанная с паникой и отчаянием.

Неосознанно я оглянулась за левое плечо, где раньше всегда стоял охотник. Не знаю, зачем я это сделала – подсказчик из него тоже так себе. Может, мне просто не хватало его ироничной улыбки перед шагом в пропасть. Может, мне не хватало, чтобы он меня в эту пропасть столкнул.

Я закрыла глаза, досчитала до десяти, снова облизала губы. В голове вертелся всего один вопрос, глупый и неуместный, даже не связанный с сестрой. Спросить бы, как мне заново заслужить ее доверие, как склеить из крошева подобие семьи, как исцелить ее от той боли, которую во мне самой выжег путеводный свет.

Но я выпалила на едином дыхании, уже не осознавая, что нарушаю правила:

– Где охотник, как он исчез и кто он такой?!

Ответа не было.

Василиса подергивалась, как кукла на ниточках, дышала неровно и с натугой, словно силам, которые ею овладели, приходилось управлять легкими так же, как ртом царицы, сознательно заставляя ее вбирать воздух. Интересно, если они отвлекутся и забудут, что человеческому телу нужно дышать, она задохнется?

Я уже не надеялась, что книга ответит на эти вопросы или хотя бы на один из них, когда Василиса медленно заговорила, еле двигая губами:

– Он ходит по тропам, запретным другим, на земле и в небесах, рядом ссс тобой и рядом ссс твоей сссестрой.

Когда прозвучало последнее слово, Василиса, закатив глаза, мешком осела на камни. Я бросилась к ней и помогла подняться, пока она кашляла и терла слезящиеся покрасневшие глаза. Ее потряхивало сильнее, чем меня на пути сюда, и до меня, наконец, дошло: золотая царица боялась ничуть не меньше, только в отличие от меня, ее страх не был неосознанным и беспочвенным. Она прекрасно знала, на что идет и чем рискует.

Восстановив дыхание, она почти бегом бросилась к выходу из святилища, даже не глядя, идем ли мы за ней. Только покинув каменную чашу крипты, она зажгла колдовской огонек, тусклый и мигающий, как перегорающая лампочка.

– Надеюсь, ответы тебя устроили.

Несмотря на истязания, сказано это было таким беспрекословным тоном, что становилось ясно – отрицательного ответа она не потерпит. Но я всё же рискнула: