врача Ларчика – «только сейчас, после обхода, утвердили, до этого его вела дежурная бригада» – посоветовал сегодня не звонить, потому что ничего, кроме слов «пациент стабилен» от врача добиться невозможно.

– Завтра его наберите, после одиннадцати. Илларион спит, ему не больно. Ожог начал затягиваться. Врачи говорят, что новая шерсть может побелеть, останется пятно. Это можно было предотвратить превращением, заращиванием ожога на двуногом теле, но тогда был бы неминуем болевой шок. Поэтому выбрали наиболее щадящий путь.

– Правильно, – одобрила Альма под кивки Гефеста и Паулины. – Белое пятно – не страшно. Это даже красиво.

– Будет Илларион с пятном и с медалью, – подытожил Матеаш. – Бумаги я уже в министерство отправил. Попробую пробить орден, но ничего не гарантирую.

Здравка подкралась к Гефесту и опасливо потрогала его лапой. Рыси дружно замурлыкали, начали расспрашивать детей, что они хотят, и получили от Брайко пачку разноплановых запросов: «Превратиться и покатать», «Превратиться и слазить на вишню», «Сводить в кафетерий и купить десерт», «Съездить на надувной батут», «Собрать комод с лесенкой».

Альма объявила детям, что Ларчику пришлось лечь в больницу на три дня. Брайко заволновался и тут же успокоился – обещание, что папа скоро вернется, а пока все будет делать дядя Фест, подействовало как умиротворяющее заклинание.

Рыси перешли к действиям. Паулина ушла в дом Ларчика, чтобы разобрать чемоданы, Гефест превратился и полез на вишню, чтобы стряхнуть на траву пару пригоршней свежих ягод. Альма воспользовалась относительной свободой, отперла дверь во времянку, вынесла новую вежу во двор, раздумывая, куда бы ее пока поставить в доме – настоящее правильное место она поищет уже в тереме. Скрипнула калитка – это вернулась Паулина. Альма поймала взгляд. Тоскливый, обреченный, без капли зависти. Как у приговоренной перед расстрелом. Альма вспомнила, что Ларчик говорил ей о веже, которую Гефест и Паулина заказывали у ведуньи-рыси, осторожно спросила:

– Не такая, как ваша?

– Наша расклеилась, – прикусила губу Паулина. – Совсем. Даже основание треснуло. Мы… мы обсуждаем возможность развода. Решили пожить отдельно, немножко отдохнуть друг от друга. Фест как раз собирал вещи, чтобы съехать, и тут позвонили и сообщили, что Ларчик попал в больницу. Мы отставили раздоры. Вернемся – продолжим.

Альма поманила ее за собой, занесла вежу на кухню, встала на цыпочки, поставила на холодильник.

– Кто-нибудь может прислать мне фото вашей вежи, чтобы я на нее посмотрела? – спросила она.

– У моих родителей есть ключи от квартиры. На всякий случай. Позвоню, они зайдут, сфотографируют, пришлют.

– Позвони, – велела Альма. – Пусть пришлют и далеко не уходят. Я посмотрю и скажу, надо ли ее отправлять сюда доставкой или проще будет выкинуть. Две вежи – тоже нехорошо. Но иногда ничего нельзя сделать.

Паулина рассыпалась в благодарностях. Позвонила родителям, пообещала, что фотографии будут через час, начистила большую кастрюлю картошки на пюре, вылила белок из страусового яйца в пиалу, замотала в два пакета, поставила в холодильник. Расковыряла дырку, осторожно извлекла желток и тоже спрятала – Альма решила, что замесит тесто для «калиток», когда можно будет передать Ларчику пирог. Чтобы выпечка была для всей семьи, а не только для них с Ларчиком или для детей и Феста с Паулиной. Вымытая скорлупа отправилась на просушку, кастрюля с картошкой закипела, ездовой кот Фест, семь раз отнесший детей в дом напротив и обратно – чтобы они покатались с разных горок – устал и лег возле бассейна.

Фотографии прилетели, когда Альма оттирала ракушку для Йонаша. После первого же взгляда стало ясно – сделали без души, сосредоточившись на другой веже для кого-то важного. Альма задала несколько вопросов и убедилась – рыси поторопились, соблазнили ведунью деньгами, уговорили взять заказ вне очереди.

– Вы хотите развестись или сохранить отношения? – спросила она у Паулины и Феста.

– Я хочу сохранить, – ответила Паулина, поглаживающая Брайко, забравшегося к ней на руки.

Фест кивнул – «я тоже» – и шевельнул хвостом, чтобы Здравке было интереснее атаковать цель.

– Скажи родителям, пусть вызовут курьерскую доставку, упакуют вежу и отправят мне. Завтра вечером коробка будет здесь. Я закончу заказ для висицы и заново соберу вашу вежу.

– Мы заплатим… – начала говорить Паулина.

– Тогда я заплачу тебе за чистку картошки и мытье яйца, – пригрозила Альма. – Молчи, перестань подсчитывать и постарайся ни о чем не думать. Да, вас привела сюда беда. Но беда уже позади. Ларчик выздоровеет. А вы можете позволить себе отпуск. Отдыхайте. Вечером сходим на реку, погуляем по пляжу. Днем там слишком много волков и людей.

Она расплакалась уже ночью, после семейного ужина и долгой прогулки на лапах. Дети, набегавшиеся за день, уснули моментально. Фест с Паулиной ушли ночевать во второй дом, предварительно вымыв посуду и убрав на кухне. Альма сходила во времянку, потрогала вежу для Ханны, и поняла, что сможет ее правильно закончить. Разговор с Дариной и желание когда-нибудь зажечь скрутку Камулу наметили места для родителей, Катарины и маленького волчонка, в котором будет незаметна четвертинка лисьей крови. Работу Альма отложила на завтра, быстро искупалась, и уже в постели, протянув руку к половине кровати, на которой спал Ларчик, разрыдалась – из-за того, что ее альфе пришлось вытерпеть боль, из-за разлуки, из-за белого пятна на рысьей спине, отметине гнева Кароя, которая останется навсегда. Выплакавшись, она заснула, и снова попала в дом-терем. На этот раз не было ни фруктов, ни варенья – неуемный Ларчик принес с работы енота в коробке.

– В супермаркет залез, спрятался среди ящиков с морковкой, – радостно рассказывал он, взрезая скотч, заклеивавший швы. – Мы его еле поймали! Перебегал с места на место и меня за палец укусил!

Енот выскочил из коробки и помчался в лес – вызвав восторженный визг детей и не сказав Ларчику «спасибо». Альма с облегчением помахала ему рукой и проснулась. Увиденное укрепило ее в мысли, что надо срочно переезжать. Лес большой. Места всем хватит. Главное, чтобы спасенные потом дупло обходили стороной.

Она думала, что ожидание встречи с Ларчиком будет томительным и горьким, но приезд Феста и Паулины все изменил – примирившиеся рыси развлекали котят, водили в кафетерий за десертами, избавляли ее от бытовых забот. Фест звонил родителям, рассказывал о жизни в Ключевых Водах, отсылал фотографии Брайко и Здравки, и после каждой беседы передавал привет Альме. Возможно, с родителями Ларчика надо было поговорить напрямую, но Альма решила не торопиться. Пусть Ларчик выпишется, сам с ними объяснится, и перескажет, какое настроение у родни. А то мало ли…

За второй день она закончила вежу для Ханны. Прочно закрепила ракушку для Йонаша, сбросила фотографии, написала: «Забирайте, когда удобно». Разношерстное семейство примчалось через час, притащив с собой огромный горячий пирог с печенкой. Альма заподозрила, что Шольт и Йоша