и студня с ягелем, и решила опробовать кулинарные новинки. Выкупленный ягель переехал в общинный амбар, а Альма чуть не сбилась с ног, бегая по Метелице и давая консультации стареньким шакалам.

Ларчик прошел курс переподготовки в Минеральных Банях, получил назначение на должность командира спасательного отряда, поймал змею, выгнал из почтамта стаю гусей и залил горящую урну двумя ведрами воды – как и обещалось, жизнь в Логаче была спокойнее, чем в Ключевых Водах. Они дважды покатались в карете – с детьми и без детей. И даже целовались, хотя Альме казалось, что сиденья немного попахивают игуаной.

И Метелица, и Логач с размахом отпраздновали День Преломления Хлеба. Альма обнюхала удивительную свечу – горсть персиков с черенками-фитилями – и преисполнилась уважением к мастеру Савватию. Ароматный дым сочился благодарностью за хороший урожай, молил о сохранении припасов и пышности выпечки. Метелицу укутало благословение хлебной богини. Ларчик и дети объелись кексами, рассыпчатым сахарным печеньем и пирогами с разнообразной фруктовой начинкой. Альма, выбравшаяся в Логач, отнесла к алтарю Хлебодарной уцелевшую сахарную пчелку и розу, немного растерявшую лепестки. А потом купила скрутку из можжевеловой ветки, сушеного боярышника и стружки вяленого мяса, подожгла, и положила в чашу перед волком, охранявшим алтарь Камула. Она попросила чужих богов позаботиться о друзьях и знакомых – о Гвидоне, Дарине, Светозаре и Гвидоновых волках. Она знала, что почти все волки перевелись в Лисогорск следом за Гвидоном, и этим доставили беспокойство Светозару, которому пришлось объявить дополнительный набор в отряд. Альма пожелала бритому волку найти себе хороших подчиненных, а остальным – избежать проблем на новых местах службы.

В начале сентября Ларчик принес домой огромного попугая – к счастью, его через три дня забрали вернувшиеся из отпуска хозяева – и заговорил о свадьбе.

– Через месяц? – спросил он. – Дядя Ромуальд и родители хотят точных сроков. Первое октября тебя устроит? Это пятница, если кто-то и переберет медовухи и заработает головную боль, отлежится за выходные.

– Мне все равно, – честно ответила Альма. – Ты помнишь, я бы предпочла обойтись без свадьбы. Но тебе это важно. Прошу об одном. Пусть будет не очень много гостей.

– Чуть больше, чем на новоселье. Те же оборотни плюс мои новые сослуживцы из отряда.

– Ладно, – согласилась Альма. – Только не забудь повесить фонарики над дуплом.

– Не забуду, – заверил Ларчик. – Ты заметила, что Гвидон не запускал фейерверки? Это потому что я убедил его – иллюминация лучше. Он собирается украсить нору. Гирлянду на дверку и фонарики на елки. На День Преломления Хлеба не успел, был занят по службе. А на День Изгнания Демона Снопа я ему помогу.

Дни вмещали в себя заботы, вкусности, радости и мелкие неприятности: выпечка, благодарственное письмо от заказчиков, получивших вежу, сломанная горка в старом домике Брайко. Ларчик в очередной раз уехал на службу, и Альма провела сутки, занимаясь домашними делами и скучая – терем уже пропах котом, и это остро чувствовалось. Утром ее одолели сомнения: а что если мстительный Карой каким-то образом воспрепятствует зачатию котенка, и она будет плакать, умоляя Линшу о благости, а та отмахнется от ее просьб? Слишком уж всё гладко, слишком хорошо… а вдруг за это возьмут непомерную плату?

Измаявшись, она превратилась и побежала к мосту, надеясь развеять тревогу прогулкой. Дарса намочила лапы росой, но не останавливалась, чтобы отряхнуться – ее гнало нетерпение. Машину Ларчика она увидела издалека, вспрыгнула на каменный парапет, уселась и застыла, обернув мокрые лапы хвостом.

Ее кот не подвел, догадался, что встревоженную кошку надо успокоить прогулкой бок о бок. Форма Ларчика осталась на парапете моста. Рысь боднул дарсу, принял предложенную игру – они помчались по лесу, проскальзывая между кустами, убегая и догоняя. Ларчик собрал всю росу с нижних веток, вымок и стал похож на встопорщенного пятнистого ежа. Альма не пустила его в дупло – не мочи тюфяк! – и повела к дому.

Они пробежали в башенку-смотрильню, превратились и накинулись друг на друга как голодные на еду. Точка была поставлена там, на перилах, когда Ларчик любил Альму, покусывая за ухо. Шелест ветра возвестил: «Можешь придумать имя». Альма обняла Ларчика за шею, уткнулась носом в скулу, потерлась об отросшую светлую щетину и прошептала: «Спасибо!»

Пришло время подбирать материалы для конуса, который она подсадит в вежу. Альма уже знала, что у котенка-альфы будут круглые ушки и длинный хвост – на радость супругу.

Эпилог

– Поздравляю, – сказал полковник Розальский Ханне, повернулся и добавил. – И тебя, Снежка, поздравляю. Хоть ты нас и покинула, и теперь продаешь пирожки банковским работникам.

Заметно округлившаяся Снежка одарила его сияющей улыбкой. Анджей оторвал ножку от жареной курицы, и, прежде чем откусить, отметил:

– Урожайный год получился. Шольт многодетным папашей станет. У того волка, Гвидона, который от Светозара в Лисогорск перевелся, сын родился. Братика Светланочке смастерили. И знаете, как назвали?

– Как?

– Светозаром.

– Вы серьезно? Светлана и Светозар? Два Светика?

– Да, – Розальский ухмыльнулся, расправился с куриной ножкой, продолжил. – Светозар гордый такой. Говорит: «Вот это Гвидон меня уважил, так уважил!». Простил ему, что тот своих волков в Лисогорск сманил. Поедет поздравлять на следующей неделе. Они-то постоянно созваниваются, и с родителями Дарины он регулярно беседует – помнит, что община продуктовый запас в части пополняет. Спрашивал, как Дарина к выбору имени отнеслась. Батя ее посмеялся, ответил, что Дарина всем рассказывает, что у нее был гормональный шквал и родильная горячка. Грамотно отмазалась.

– А те коты, о них ничего не слышно? – спросила Ханна. – Альма, у которой мы вежи заказывали, как она поживает? Как Ларчик?

– Вроде бы, тоже ждут пополнения. Я же говорю – урожайный был год. Ларчик Гвидону фотографии вежи показывал, там теперь пять котиков. Самый мелкий с круглыми ушами и длиннющим хвостом.

Дверь кафетерия открылась. Трое спецназовцев, задевая столы и стулья, прошли к стойке, начали громко заказывать обед, споря, толкаясь и ругая Ханну за отсутствие блинчиков с печенкой. Эксперт Полина заглянула с веранды, потребовала сделать ей еще один кофе. Двое полицейских возжелали пирожков с вишней, какому-то огнеборцу срочно понадобился творожный десерт. Разговор о котах и Гвидоне прекратился – вдобавок ко всему у полковника Розальского зазвонил телефон.

Ханна кивнула Снежке – «подожди, я сейчас разберусь и вернусь» – и ушла к стойке, возле которой нарастал скандал, вызванный отсутствием блинчиков. Жизнь не менялась – клиентов кафетерия не волновали ни вежи, ни беременность хозяйки и сотрудницы, ни желание узнать, кто еще затяжелел в урожайный год.