Но тем вечером в Ньюпорт-Бич мы бросали кости. Я успешно прошел задуманное Уорреном испытание, когда сказал ему, что для трех его костей – A = (3, 3, 3, 3, 3, 3), B = (6, 5, 2, 2, 2, 2) и C = (4, 4, 4, 4, 1, 1) – можно вычислить, что кость А побеждает кость В в двух третях случаев, кость В побеждает кость С в пяти девятых случаев, а кость С побеждает кость А в двух третях случаев. Существуют и другие наборы нетранзитивных костей. Иногда развлечения ради я размечал таким образом три игральные кости и предлагал другому участнику игры выбрать кость первым. Испытав все три кости и проиграв все три раза, человек обычно остается в недоумении[147].

Уоррен пригласил меня и Джерардов как-нибудь вечером поиграть с ним в бридж в его доме в Эмералд-Бей. У этого закрытого жилого комплекса для очень богатых, расположенного на северном краю калифорнийского города Лагуна-Бич, есть роскошный собственный пляж, с которого открываются великолепные виды на океан. По ходу нашей беседы с Уорреном я все яснее понимал сходства и различия наших с ним взглядов на инвестиции. Он оценивал компании с целью частичной или даже полной их покупки по такой низкой цене, чтобы у него был «запас прочности», достаточный для компенсации заранее неизвестных и непредвиденных обстоятельств. По его мнению, такие возможности возникают время от времени, когда инвесторы слишком пессимистично оценивают перспективы конкретной компании или состояние фондового рынка в целом: «Нужно быть осторожным, когда другие агрессивны, и агрессивным, когда другие осторожны». Его целью было превышение общих показателей рынка в долгосрочном масштабе, и он в основном оценивал свой успех по тому, как его результаты соотносились с результатами рынка.

Я же, напротив, не оценивал стоимость разных компаний. Вместо этого я сравнивал разные ценные бумаги одной и той же компании в надежде найти относительные несоответствия цен, на основе которых я мог бы создать хеджинговую позицию для «долгой продажи» относительно недооцененных и «короткой продажи» относительно переоцененных ценных бумаг: это давало возможность поддерживать положительный оборот независимо от подъемов и падений рынка. Уоррена не беспокоили периоды существенных колебаний рыночных цен длительностью в несколько месяцев или даже лет, потому что он верил, что в конце концов рынок должен вернуться к сильному росту, а систематическое превышение рыночных показателей в периоды колебаний позволит ему увеличивать свое состояние со скоростью, большей общей скорости роста рынка. Его цель заключалась в накоплении максимального количества денег. Меня же занимало применение математики для решения некоторых интересных задач, которые я сперва нашел в мире азартных игр, а потом – в мире инвестиций. Получение прибыли подтверждало справедливость моих теорий, доказывало их практическую работоспособность. Уоррен начал инвестировать еще в детстве, занимался этим всю жизнь и добился высочайшего уровня мастерства в этом деле. Мои открытия не противоречили выбранному мною жизненному пути математика и, как мне казалось, давались мне значительно легче, причем у меня оставалось достаточно времени и сил для счастливой семейной жизни и продолжения карьеры в науке.

Дом Уоррена в Эмералд-Бей попал в заголовки новостей позднее, во время победной предвыборной кампании Арнольда Шварценеггера («Терминатора»), баллотировавшегося в 2003 году в губернаторы Калифорнии. Сначала Баффетт поддерживал Арнольда и был его экономическим консультантом. Одним из ключевых вопросов кампании были пути сокращения бюджетного дефицита штата. Эта проблема была в значительной степени связана с законом о сокращении налогов, принятым калифорнийскими избирателями в 1978 году, – так называемым «законопроектом № 13». Он уменьшал налог на недвижимость до 1 % оценочной стоимости и запрещал ее увеличение более чем на 2 % в год. С учетом головокружительного роста цен на недвижимость в Калифорнии налоги на дома, не выставлявшиеся на продажу, со временем упали до ничтожных долей 1 % от их текущей стоимости, что привело к сильному уменьшению базы налогообложения и росту бюджетного дефицита. Переоценка стоимости жилья по текущей рыночной цене производилась только при его перепродаже. Поэтому величина налогов на объекты недвижимости сравнимого уровня могла чрезвычайно сильно колебаться в зависимости от того, когда они в последний раз переходили от одного владельца к другому. Это порождало значительный разброс величины налогов, уплачиваемых разными домовладельцами. Кроме того, резкое уменьшение суммарного налогообложения жилой недвижимости в соответствии с 13-м законопроектом вызвало уменьшение ежегодных расходов на домовладение, что, в свою очередь, подстегнуло чрезмерный рост цен на недвижимость в Калифорнии.

Предприятия оказались в еще более выгодном положении, чем индивидуальные домовладельцы. Они создавали компании для владения недвижимостью. Вместо того чтобы продавать тот или иной объект недвижимости, продавали владевшую им компанию. Поскольку «собственник» оставался тем же, эта схема позволяла сохранить прежнюю, низкую, оценочную стоимость недвижимости, которой владела компания, не увеличивая налогообложения на основе новой, более высокой и более реалистичной продажной цены. Средств, потерянных на этом штатом, хватило бы для покрытия бюджетного дефицита Калифорнии с 1978 года по настоящее время, что устранило бы потребность в сокращении бюджета образовательных учреждений и правоохранительных органов – разумеется, если бы политики, получив в результате бездефицитный бюджет, смогли воздержаться от введения новых бессмысленных и разорительных статей расхода.

Баффетт, знавший о пагубном влиянии этого закона на экономику штата, публично призвал Шварценеггера перейти к справедливому и равному налогообложению недвижимости. Он подчеркнул, что благодаря 13-му законопроекту налог на недвижимость, который он платил за свой дом в Эмералд-Бей, купленный им в 1960-х годах и стоивший теперь несколько миллионов долларов, был значительно меньше, чем налог на его же дом в Омахе, оценочная стоимость которого составляла на тот момент всего 700 000. Будущий губернатор, считавший, что согласие с этой рекомендацией может стоить ему голосов избирателей, заявил: «Я сказал Уоррену, что, если он еще раз упомянет 13-й законопроект, ему придется сделать пятьсот приседаний». После этого Уоррен без особого шума перестал консультировать Шварценеггера.

Впоследствии, когда я вспоминал о Баффетте, о его любимой игре – бридже – и о нетранзитивных костях, я думал о том, не сходны ли системы торговли в бридже с этими костями. Может ли быть так, что какую бы систему торговли мы ни использовали, всегда найдется другая, побеждающая ее, – что идеальной системы просто не существует? Если это так, то изобретатели новых, «усовершенствованных», систем торговли могут вечно гоняться за собственным хвостом: их системы будут каждый раз проигрывать еще более новым системам, а те, в свою очередь, могут проигрывать старым, уже списанным со счета системам.