В ограждавших Дайдайри стенах имелось двенадцать ворот. Артем и Хидейоши вошли внутрь городка через главные ворота Судзакумон… Впрочем, если описывать все скрупулезно точно, то не вошли, а самым торжественным образом въехали на носилках, каждый на своих.

От ворот Судзакумон их пронесли к внутренним воротом Отэммон. После того как они миновали Отэммон, носилки опустили на землю.

Артем отодвинул дверцу и, отмахнувшись от помощи слуг, выбрался наружу. Хидейоши, оказавшийся проворнее Артема, уже подходил к его носилкам.

— Это Тёдоин, Правительственная палата. — Хидейоши вытянул руку, показывая на здание, находившееся ближе всего к воротам Отэммон, метрах в ста от них. — Там мы станем ждать, когда нас позовут к императору.

Артем с нескрываемым любопытством оглядывался по сторонам. Не каждый день бывшему простому цирковому гимнасту приходится бывать в святая святых Японии тринадцатого века, в императорском городке, где большинству жителей страны Ямато, полноправным обитателям своего древнего века, так за всю жизнь ни разу и не выпадет побывать. «Интересно, сохранилось ли в Киото двадцатого века хоть что-нибудь из этого?» — посетила Артема мысль.[56]

Дворцовый ансамбль Дайдайри мало походил на дворцовые ансамбли, какие мы себе представляем, едва об этом заходит речь. Напрочь отсутствовали пышность и блеск, свойственная местам проживания августейших особ в других государствах. Никакой тебе позолоты, лепнины, мраморных колонн, статуй в нишах, атлантов с кариатидами, взирающих с крыш горгулий, а также башенок, барельефов, горельефов и тому подобных декоративных вычурностей и излишеств. Да и вообще здесь не было ни единого каменного здания, сплошь деревянные постройки.

Хотя самое главное отличие от всяких Версалей, Петергофов и дворцов индийских махараджей заключалось, наверное, в том, что не было здесь главного здания, то есть собственно дворца, эдакого возвышающегося надо всем вокруг монументального строения, подавляющего если не великолепием, так размерами. А что же было? А было множество разбросанных по территории строений (домов, павильонов, беседок, навесов, крытых и открытых переходов из здания в здание), ни одно из которых не поражало размерами. Самое большое строение, расположенное чуть наособицу от остальных, в длину вряд ли превосходило два десятка метров, а в ширину и того менее…

— Пойдем же, — поторопил Хидейоши.

— Да пошли, конечно, — отозвался Артем. — Ты только мне скажи, где сам дайри?

Артем имел в виду — где же здесь сам дворец?

— Где дайри? — переспросил Хидейоши. — А вон там!

Кумазава показал рукой куда-то направо, в направлении группы зданий.

— Сисиндэн, Сэйрёдэн, Дзёгандэн, Дайго-кудэн,[57]— все это там.

Ах, вот оно в чем дело! Под дайри здесь понимался не дворец как одно здание, а все императорские дворцовые сооружения, коих тут было довольно много.

— Да пошли же! — Хидейоши тронулся с места, и Артему ничего не оставалось, как догонять его.

Они двигались по мощеной тесаным камнем дорожке, каковых здесь было видимо-невидимо. Вдоль этих самых дорожек тянулись канавки и росли ивовые кусты.

— А там Китайский рынок, о котором говорила сестра. — Хидейоши показал рукой, куда надо смотреть. — Там все очень дорого. Я бы на твоем месте… э-э, покупать подарки для прелестниц из Никацура на Китайском рынке — это… неразумно.

Артем заскрежетал зубами от злости. И этот туда же! Если так пойдет, то сам Артем вскоре поверит, что в Никацура он развлекался с прелестницами, а бывший император ему лишь примерещился в сладком сне…

Путь к Правительственной палате им преградил канал, отделявший квартал правительственных зданий от той части, где находились дворцовые сооружения. Канал был шириной метра четыре — как раз, чтобы могли разойтись движущиеся навстречу лодки. Одна из таких лодок, тупоносая плоскодонка, пустая — садись да плыви, шест лежит внутри — покачивалась на приколе рядышком с мостом, на который ступили Артем и Хидейоши… А вообще-то ни фига не покачивалась, если уж быть точным, а самым натуральным образом сидела днищем на камнях — и русло, и берега были выложены тесаным камнем, а у каждого берега по всей его длине имелась как бы такая подводная ступенька полметра шириной, где между поверхностью воды и камнями глубины-то было сантиметров пять, не больше. А поскольку течений и ветров в канале не бывает, то лодку можно оставлять в любом месте, не привязывать, с уверенностью, что не унесет. Ну и на берег можно выбраться в любом месте, берега невысокие. А для тех, кто не желает карабкаться или не может, имелись миниатюрного вида деревянные причалы.

«Ясно, что канал прорыт от реки Камогава… Неужели только для красоты? — подумал Артем. — Или для увеселения придворных красавиц прогулками на лодочках?» И тут же сам догадался, что не только. Во дворце люди не бывают, а живут. И много людей живет. Значит, вода не просто нужна, а нужно много воды. Пить, стирать, готовить. Каждый раз бегать на речку? Гонять целый день водовозов? Зачем, когда можно прорыть вот такое вот русло. А уж не сделать все это красивым японцы просто не могли. Да и как для императора сделать некрасиво!

По всей длине канала, через равные промежутки, были сооружены прямые и горбатые мостики. Артем и Хидейоши перешли на другую сторону по мостику горбатому. На том берегу они раскланялись с попавшимися навстречу двумя ну уж очень важного вида самураями. «Интересно, они тут все такие надменные или эти особо высокого полета птицы?» — подумал Артем. А еще он отметил, что на лицах чиновников не промелькнуло даже тени удивления, будто люди неприкрыто чужеземного вида попадались им тут пачками по семь раз на дню. «А, наверное, это и отличает настоящего чиновника — умение держать лицо каменным, что бы ни происходило рядом и вокруг. Потому как выразишь эмоции искренне — потом огребешь неприятности. А дождешься сперва реакции начальства или приказа от начальства, как надо реагировать, — будешь на хорошем счету».

На этой мысли Артем поднялся следом за Хидеойши на крыльцо Тёдоин. Скинув обувь, они вошли в дом и сразу попали в просторное помещение, где было довольно много людей. Переступив порог, Кумазава остановился, дождался, когда бросившийся ему навстречу человек отвесит преисполненный почтительности поклон, поклонился в ответ небрежно и снисходительно, повелительным жестом подозвал к себе и что-то очень тихо сказал на ухо. И после направился к стойке для мечей. Артем в точности повторял все, что делал Хидейоши. И точно так же, как тот, вытащил из-за пояса катану, вложил в крепления, но оставил за поясом короткий меч вакидзаси. После этого Хидейоши уверенно направился в правый дальний угол, где опустился на одну из лежавших там подушечек. На соседнюю подушечку (отметив про себя, что за все время пребывания в Японии впервые садится на подушечку) опустился Артем.