К концу проверки у Маред, так и поставившей чай на столик нетронутым, снова горели щеки. Точно как в тот момент, когда она впервые взяла в руки список требований лэрда. Только теперь от стыда не за его содержание, а за собственную, как оказалось, профессиональную непригодность. И вот ее лэрд стряпчий собрался брать на работу? После этого позора?

– Ну-у… во-о-от… – спокойно протянул Монтроз, откладывая ручку. – С этим уже можно работать дальше. Считайте, что с первым этапом предварительного обсуждения мы справились.

– С первым? – растерянно переспросила Маред.

– Еще пару раз точно придется дорабатывать, – насмешливо успокоил ее Монтроз. – Но вы и в самом деле умница, для первой попытки очень достойно. Только скажите мне, тье Уинни, почему вы не воспользовались образцами?

– К-какими образцами? – запнувшись, проговорила Маред, стараясь сосредоточиться на последних словах лэрда, а не на том, что она, оказывается, не совсем глупенькая бездарь.

– Типовыми образцами контракта о содержании, – терпеливо повторил Монтроз. – В Кодексе их нет, конечно, очень уж специфический предмет, но в примечаниях указано «Руководство редкими особами в услужении». Там как раз представлены образцы необычных контрактов. С музыкантами, например, с архитекторами… И с фаворитками. Обычное общественное лицемерие, ведь это как раз очень распространенный вид служащих. Большинство образцов – ужасная дрянь, но некоторые моменты могли вам пригодиться. Просто потому, что вы не подозреваете об их существовании, как любая женщина из приличной семьи.

– Я не знала… – тихо проговорила Маред. – Что такое… имеется…

Монтроз смотрел на нее со спокойным интересом, покачивая в пальцах пустую чашку. Маред сглотнула вмиг пересохшим ртом. И это ей пару минут казалось, что она дура? Нет, по-настоящему она дура именно теперь! Если книга указана в примечаниях к Кодексу, она не такая уж редкая, в библиотеке лэрда наверняка имеется. Не знать о таком нужном справочнике! С ее-то опытом добывания любой информации, какой бы редкой та ни была… Так… так опозориться… А ведь Монтроз уже говорил что-то про контракты фавориток. Тогда… в парке…

– Я… найду и переделаю, – еще тише сказала Маред, еле шевеля непослушными губами под мягким пристальным взглядом серебристых глаз. – Простите… я вас покину…

Взяв оба экземпляра контракта, она молча встала с дивана и вышла из библиотеки, спиной чувствуя взгляд так же молчащего лэрда. Прикрыла за собой дверь и побрела по коридору. Наверное, нужно было поискать указанную книгу и начать с ее изучения, но сейчас Маред просто не могла этого сделать. В горле стоял комок, к глазам подступали слезы. Она снова опозорилась, как и на тестировании.

«Все, что не идеально – недопустимо», – учил ее отец. Она должна быть лучшей, всегда и во всем, иначе не сможет соперничать с мужчинами в мире, который принадлежит им. Она даже с большинством женщин соперничать не может. Кто-то может купить себе хорошую судьбу деньгами или знатностью семьи, кто-то получить ее за красоту и милый нрав, а ей нужно работать. Не просто больше, чем другим, а несравнимо больше. Так, чтобы и сравнения никакого не могло быть, кто же лучше, только так она может получить заслуженное…

Как она оказалась в центре зимнего сада, Маред и сама не заметила. Обнаружилось, что здесь, в середине огромного холла, есть площадка, со всех сторон заставленная кустами и деревьями в кадках, а посередине – то ли очень широкое кресло, то ли небольшая кушетка. Можно сесть рядом вдвоем, можно устроиться одной, поджав ноги. Но леди не садятся в такой неприличной позе. Даже если их никто не видит. Забившись в угол диванчика между подлокотником и высокой спинкой, Маред бездумно уставилась куда-то в пеструю зелень. Потом все-таки не выдержала искушения и подтянула колени почти к подбородку, обняв их руками поверх платья. Именно в такой позе ей думалось лучше всего, но отец неодобрительно поднимал бровь, а нянюшка смотрела укоряюще и ворчала про невоспитанных маленьких тье… Больше некому ни ворчать, ни смотреть так, что сердце замирает от испуга и желания быть хорошей. Кому какое дело до воспитания Чернильной Мыши Уинни, если ее все равно никуда не приглашают?

Но… неужели лэрд Монтроз действительно считает, что она хорошо справилась? Или бросил ей похвалу, как котенку бросают фантик, чтоб он уморительно играл? Что ему за дело до умений и знаний Маред? Уж три месяца он продержит мелким клерком или на побегушках, что бы ни говорил о равноправии мужчин и женщин. А Маред еще собиралась…

Вспомнив, что она решила сделать сегодняшним вечером, Маред судорожно вздохнула. Вот-вот. Самое время… Загладить впечатление, а заодно предстать не юристом, а той самой содержанкой по контракту…

– Любуетесь редкими растениями? – насмешливо прозвучало у нее над ухом.

Вздрогнув, Маред торопливо села прямо, одернув юбку и приготовившись вскочить, но тяжелая рука легла ей на плечо.

– Не беспокойтесь, – велел Монтроз с тем же насмешливым равнодушием. – Я сейчас уйду. Что, терзаетесь оскорбленным самолюбием? Ничего, это полезно и для более опытных специалистов.

Оказывается, к диванчику в центре зимнего сада вела не одна дорожка: за спиной был еще проход, которого Маред, задумавшись, не заметила. Не обходя диван, Монтроз встал у Маред за спиной, опираясь об изогнутую деревянную спинку.

– Знаете, в чем ваша ошибка, тье Уинни? Вы упорно считаете, что участь фаворитки – это грязь и мерзость, где не может быть ничего цивилизованного и пристойного. Если бы контракт был в любой другой области, вы бы первым делом начали поиск предварительных материалов, правда? И безусловно нашли бы их. А так… вам просто не пришло в голову искать.

Теперь горели уже не только щеки – жар поднялся до ушей. Маред снова дернулась встать, и тут ей на платье упал ключ-камень. Увесистый белый кирпичик длиной в палец, самый обычный

– Пользуйтесь, – сказал из-за спины ненавистный голос – Ни в одном справочнике этого нет, а вам пригодится.

– Чего нет? – хрипловато спросила Маред, поднимая и разглядывая ключ-камень, на котором был нарисован синий кораблик с поднятыми парусами.

– Контрактов, – терпеливо вздохнул Монтроз. – Настоящих качественных контрактов между фавориткой и хозяином. Здесь то, что я делал сам для клуба, в котором состою. Несколько вариантов без имен и с различными условиями. Вообще-то, я надеялся, что вы догадаетесь спросить, но стеснительность и инерция мышления в совокупности – страшное зло. Особенно для будущего стряпчего.

Лучше бы еще раз выпорол! Только вот издевки в голосе Монтроза Маред, как ни старалась, расслышать не могла. Насмешка – так это уже привычно. Да и та не злая, а снисходительно-мягкая.

– Благодарю! Я… благодарю, ваша светлость…

– Рад помочь, – хмыкнул Монтроз. – И жду следующий вариант, как только он появится.

Ни слова про назначенный срок.

Вот теперь она расслышала шаги! Вскочила, шалея от отчаяния и стыда, окликнула удаляющуюся спину: