– Бим-бом, бим-бом! Бамм! Бим-бом! Бим-бом! Бамм!

– Ничего не слышу! – прокричала мать Анфисы,перекрывая звон.

– Мама, только не вешай трубку! – взывалаАнфиса. – Я должна тебе сказать! Это очень важно! Этот человек, ДжорджМорозофф… он связался со мной.

– Что-о? – Мать закричала так громко, что услышаладаже Надежда. – Откуда ты знаешь про Морозоффа? Ты общалась с Алисой?

– Я не общалась с Алисой, – теперь Анфиса говорилагораздо спокойнее, поскольку мать вовсе не собиралась прерывать ихразговор, – мне сообщил о ее смерти этот человек. Потому что… потому чтоАлиса оставила распоряжение, что фондом теперь буду владеть я.

– Ты? – выдохнула мать и тут же рассмеяласьскрипучим, невеселым смехом. – Ты? Да с чего это вдруг? Ты не имеешь кэтим деньгам никакого отношения!

– Конечно! – с жаром подтвердила Анфиса. –Разумеется, я понятия не имела, что Алиса владеет такими деньгами!

– Алиса владеет! – Мать желчно рассмеялась. –Да она обманом влезла в доверие к Леониду Сергеевичу! Заморочила ему голову,вертела перед ним задом, вот он и поддался! Старый дурак…

Тут мать, видимо, сообразила, что говорит не то, изамолчала. А Надежда невежливо ткнула Анфису в бок – мол, поддай жару!

– Мама! – вскричала Анфиса. – Мне не нужныэти деньги! Возможно, из-за них убили Алису! Я не могу к ним прикоснуться, яуже сказала господину Морозоффу, что подпишу все бумаги. Деньги достанутсяблаготворительному фонду для детей-сирот! Но ты будешь по-прежнему получатьпособие, ты не волнуйся!

– Что ты сказала? Какие дети? – возмущеннозавопила мать. – Ты совсем с ума сошла?

– Я так решила! – с этими словами Анфиса повесилатрубку. – Не могу поверить… – грустно сказала она, – не могуповерить, что мама ненавидела Алису до такой степени, что…

Надежда хотела заметить на это, что многие женщины не моглибы поверить, как можно бросить родную дочь на двадцать лет, но решила небередить и без того кровоточащую рану.

Настал момент для прощания.

– Кто куда, а я домой! – преувеличенно бодросказала Надежда. – И тебе нужно отдохнуть! Закройся на все замки, никогоне впускай… хотя… этот твой муженек сейчас бы не помешал. Все-таки мужчина вдоме!

– Я его выгнала! – сообщила Анфиса. – И замкизавтра же поменяю!

– Это правильно! – горячо одобрила Надежда. –За двумя зайцами погонишься… Тут уж надо выбирать, либо тот, либо этот… Мы сВиктором, конечно, давно не виделись, но вообще-то он мужик неплохой…

– А правда, что его две жены бросили? – В глазах уАнфисы зажглось самое настоящее женское любопытство.

– Ну… что две жены у него было – это он сам говорил. Ауж кто кого там бросил… – задумалась Надежда. – Ты у него самаспроси!

– Да как же я спрошу, – пригорюниласьАнфиса, – если он ушел…

– Да куда он денется! – Надежда махнуларукой. – Вот на что хочешь поспорю, что он тебя возле дома ждать будет! Искажет, что ему некуда идти и чтобы ты его не гнала…

Надежда подхватила свою сумку и бодро припустила к ближайшейстанции метро. Время еще есть, она успеет домой раньше мужа.

От одного из ларьков шел упоительный запах – так и есть,торгуют курами-гриль. Надежда прихватила аж две штуки – кто его знает, вдругбольше ларька не встретится… Она упросила девушку положить кур в двадополнительных пакета, но все равно запах чеснока и специй стелился за нейследом. Представив, как ее будут костерить соседи в тесном вагоне метро,Надежда приняла героическое решение поймать машину.

Это была ее роковая ошибка.

Нет, поймать частника не составило никакого труда – едваНадежда подняла руку, как возле нее остановилась вишневая «девятка». Но на этомвезение закончилось: в городе начался час пик, и все транспортные магистралибыли до предела забиты машинами.

«Девятка» ползла со скоростью больной черепахи, переползаяиз пробки в пробку. Водите??ь, мрачный дядька средних лет, скрипел зубами ипоминал недобрым словом всех тех, кто «понаехал в наш город».

Надежда с ним не спорила, хотя не считала, что все машины наих пути принадлежат «понаехавшим». Она придерживалась того мнения, что человеказа рулем не стоит лишний раз раздражать, и только время от времени нервнопоглядывала на часы.

Время стремительно приближалось к шести, а машина еледоползла до Александро-Невской лавры. И тут она уже встала намертво – пробкабыла серьезная, непробиваемая.

Вдруг воздух наполнился густым колокольным звоном. Вслед запервым гулким ударом звонко раскатилась простенькая мелодия на три тона:

– Бим-бом! Бим-бом! Бамм! Бим-бом! Бим-бом! Бамм!

– Что это? – насторожилась Надежда Николаевна.

– Да это звонарь на колокольне время отбивает, –охотно пояснил водитель. – Каждый час так вызванивает…

– Каждый час? – переспросила Надежда.

Час назад, когда Анфиса звонила своей матери, из телефонадонесся точно такой же перезвон… Что это значит?

А значит это, что Анфисина мать находится в данный моментвовсе не в Москве, как они предполагали, а здесь, в Петербурге. И час назад онабыла где-то здесь, возле лавры… и очень вероятно, что здесь же находится ееспортивный муж. Он же – предполагаемый убийца Алисы…

А это, в свою очередь, значит, что Анфисе угрожает серьезнаяопасность, причем не завтра, как рассчитывала Надежда Николаевна, а прямосейчас, может быть, в этот самый момент…

Надежда схватила свой мобильный телефон, набрала номерАнфисы, чтобы как можно скорее предупредить ее о грозящей опасности…

Но холодный голос автоответчика сообщил ей, что абонентвременно недоступен.

«Какой ужас! – думала Надежда, повторно набираяномер. – Неужели я уже опоздала? Неужели Анфиса уже разделила судьбусестры? И эта смерть будет точно на моей совести: ведь это я посоветовала ейпозвонить матери, чтобы расставить ловушку на преступника… Нет, прав муж: отмоих детективных наклонностей одни неприятности…»

Она снова попыталась дозвониться до Анфисы – но ее аппаратне отвечал.

Тогда, не в силах больше выносить неизвестность, Надеждазаявила водителю, что стояние в пробках ей надоело, выбралась из машины и наметро поехала домой к Анфисе.

Подходя к дому, Надежда еще раз набрала номер Анфисы.

И снова равнодушный механический голос сообщил ей, чтоабонент временно недоступен.

Из подъезда как раз выходил мужчина средних лет сйоркширским терьером под мышкой. Он вежливо придержал дверь, Надежда что-тобуркнула вместо благодарности, проскользнула в подъезд, поднялась на четвертыйэтаж, надавила на кнопку звонка. Длинная звонкая трель раскатилась за дверью,рассыпалась мелким, рассыпчатым дребезжанием, затихла, но никто не спешилоткрывать. Неужели она опоздала? Неужели убийца опередил ее?