менее «серыми» они не стали. Именно их названия были обозначены на карте украинского АТО — Широкино, Гранитное, Авдеевка, Красногоровка, Марьинка и другие. Поскольку эти населенные пункты являются «горячими» направлениями, население сел и городов фактически выехало в более безопасные районы (как на территорию Украины, так и республик ДНР и ЛНР).

Третья категория — «серые» города и села, отдаленные от линии соприкосновения на расстояние до пятнадцати километров. Жизнь в указанных населенных пунктах присутствовала, однако де-факто они преобразованы в «города-изгои». К тому же регулярные обстрелы со стороны территорий, которые тогда контролировала Украина. Об этом, кстати, часто в своих отчетах отмечали представители ОБСЕ. Местные выборы здесь проведены не были, разрушенное обстрелами хозяйство не спешили восстанавливать, а международные гуманитарные организации сталкивались со сложностями при взаимодействии с местными органами власти.

Контролировать эти процессы в рамках наблюдательной миссии ОБСЕ практически невозможно. Еще один инструмент — Совместный центр по контролю и координации вопросов прекращения огня и стабилизации линии разграничения сторон (СЦКК) уполномочен был лишь констатировать факты, причем украинская сторона констатирует одни факты, а российская совсем другие. Поэтому провокации, нацеленные на возбуждение эскалации из-за вопроса о принадлежности «серых зон» сторонам конфликта, оставались реальной угрозой, вплоть до февраля 2022 года.

Такой термин стал применим и в условиях проведения специальной военной операции, причем во многих местах на линии боевого соприкосновения. Многие спрашивают: чем ценна «серая зона»? По мнению военных специалистов, ответ короткий — ничем. «Серая зона» — это неудобные в тактическом отношении участки между господствующими высотами. Держать войска там опасно, ибо они моментально превращаются в хорошую мишень, а для артиллерии там позиций нет вообще. Для оборудования позиций — это болота или низины. У них простреливаются подъезды — невозможна ротация, подвоз боеприпасов и вывоз раненых. Или высок риск быть отрезанным от своих, в случае локального наступления.

Единственное, что можно там устраивать — это политические акции: пришли, сфотографировались с флагом, свернули знамёна — и ушли, украинская сторона действует именно по этому принципу. Достаточно вспомнить весьма потешную историю с пограничным столбом, который устанавливали бойцы ВСУ якобы на государственной границе с РФ и бойко докладывали Зеленскому о «перемоге».

Границы «серой зоны» определяются военными реалиями и здравым смыслом. Линия разграничения проводится по карте, но гладко бывает только на бумаге, а на местности есть овраги: так вот и появляется «серая зона». Начнём с того, что в реальности размеры «серой зоны» не настолько велики, насколько вокруг неё устраивается спекуляций и истерик. Ценность её в военном отношении тоже, как отмечалось, небольшая: повод для громких политических заявлений не более.

Многое зависит от ситуации на конкретном участке фронта или направлении. На проблемных участках можно сутки не подниматься на поверхность — все позиции под землей, предполье минировано, пристреляно, оборудовано инженерными заграждениями и всеми видами фронтовой сигнализации — от консервных банок до сигнальных мин и собак, которые живут с бойцами на позициях. Линия фронта не двигается, за исключением дооборудования позиций, удлинения траншей и т. д. В стратегическом плане все стоит на месте без движения.

В то же время участки местности, где расположены, как правило, мелкие или заброшенные села — своеобразное «поле деятельности» для многочисленных диверсионных, разведывательных групп спецназа с обеих противоборствующих сторон. В первую очередь они выявляют месторасположение опорных пунктов противника, огневые позиции артиллерии, замаскированные склады и укрытия с техникой, боеприпасами и т. д. Не редкость, когда приходится вступать в огневой контакт.

Вот как описывает обычный разведывательный рейд боец с позывным “Лесник”: «Продвигаешься в лесистой местности и думаешь о том, что, возможно, сейчас на тебя выйдет такой же “лесник”, как и ты. Дистанция между бойцами составлять должна минимум десять-пятнадцать метров. Если повезет, то ты первый его заметишь, дашь очередь, а дальше… Дальше теоретически ты представляешь, что будет в этой “серой зоне”. Если тем более идёшь по “зеленке” и на каждом шагу тебя может встретить растяжка или “укр” с буком или еще что-нибудь похлеще. Не дай бог встретить что-нибудь подобное.

Останавливаешься, прислушиваешься, слушаешь каждый шорох и медленным кошачьим шагом двигаешься дальше. Какое-то время мы сидим, напряженно вслушиваясь в тишину. Никого нет, можно идти дальше. Любой хруст или шорох может стать последним. Те, кто служил в Афгане и Чечне, знают об этих зеленках не из рассказов. Тут им и пояснять-то нечего, что такое зеленка.

Ты идёшь, напряжённо ища под ногами лески, проволоки растяжек. Иногда они на уровне груди, иногда путанные в траве и листве, иногда они уже такие старые, что оказались под слоем дёрна. Сколько ж мирных людей погибнет уже после войны, шарясь в этих местах, одному уже только богу известно. А что поделать, это война. Так что после войны работы на этих землях хватит надолго».

Многие эксперты считают, что сообщениями о занятии «серой зоны» украинские военные пытаются отчитаться о несуществующих «успехах». На мой взгляд, они правы. Постоянные упоминания о якобы занимаемых населенных пунктах, как раз и связаны с так называемой «нейтралкой» (серой зоной). Такие победные реляции украинских официальных лиц и пропагандистов стали для них нормой. И уже совершенно не важно, что на следующий день подразделения ВСУ окажутся в «огневом мешке», а личный состав пополнит список погибших и раненых. Главное — держать население в тонусе и рапортовать о «перемоге».

Чего греха таить, наши военкоры и блогеры в погоне за новостями эксклюзивного характера порой допускают досадные промахи в информационном сопровождении спецоперации. Неоднократные сообщения от наших СМИ и ТГ-каналов о переходе Работино из рук в руки и присвоение ей так называемой «серой зоны», максимально делают непонятной ситуацию, что же происходит в действительности.

«Работино не взято украми. С северной окраины их постоянно выбивают. Даже какие-нибудь фото с желто-блакитной тряпкой из центра не будут являться доказательством взятия его под контроль. В центре несколько раз в день могут меняться боевые позиции, переходя из рук в руки», — сообщают ТГ-каналы.

Немного спустя другие ТГ-каналы, сообщают, что половина села площадью в 3 км2 под контролем украинских войск, включая центр села. Другая половина считается «серой зоной». Но село, конечно, не сдано. Однако там все дома уничтожены, и никакого смысла держаться за Работино нет. В таком случае важна и необходима официальная информация с места событий от информационных структур. Она поступает, но нередко носит статистический характер.

Так или иначе, понятие «серая зона» прочно вошло в обиход журналистов, экспертов, военных (в меньшей степени), став реальностью в ходе проведения специальной военной операции на Украине. Весьма любопытно и характерно, что солдаты