казалось, что это всё, конец, и я сейчас умру, передо мной возникли золотисто-карие глаза с мерцающими в них спиралями галактик.

- Дамир... - просипела я, вытянула руки и сделала шаг вперёд, пытаясь ухватиться за призрачный образ, и тут на меня снова обрушились звуки и запахи, а я сделала глубокий болезненный вздох.

Я с хрипом и кашлем втягивала в себя такой сладкий и обжигающий воздух, когда дверь с грохотом распахнулась, и в процедурную вбежал бледный как полотно фельдшер. Задыхаясь от быстрого бега, непривычного для его возраста и фигуры, он выпучил на меня страшные глаза и прохрипел:

- В новостях только что сообщили, что вертолёт, на котором отправили капитана Уэльса, пропал с радаров где-то в горах.

Удар сердца. Тишина.

Удар. Тишина. Тишина.

Удар. Тишина. Тишина. Тиш...

Глава 10

Сильва

С момента крушения вертушки МЧС прошло пять дней. Спасатели нашли еë на третьи сутки - "стрекоза" рухнула в глубокий горный разлом. Спустившийся туда дрон показал печальную картину - обугленные, искорёженные останки машины были разбросаны по дну ущелья почти на сто метров. Добраться до них не представлялось возможным до весны. Обледеневшие стены ущелья и узкие проходы делали это невозможным.

Спасатели понимали, что даже попытка добраться до обломков в такой расщелине - безумный риск. Сужение ущелья делало место почти непроходимым, а на дне царили вечная буря и холод, превращавшие ущелье в а́дов разлом.

Предварительное расследование показало, что вертолёт при падении мотало по уступам. Каждый удар о скалы разрывал корпус, превращая машину в куски обгоревшего металла. Угол падения и отпечатки на скалах позволили предположить, что пилот до последнего пытался вытянуть машину, но ограниченное пространство не давало шанса для возможности маневрирования, а обледеневшие острые уступы доделали своё чёрное дело.

Вылетев из Сармы пять дней назад, вертушка без проблем добралась до больницы, где для приёма нашего капитана уже всё было готово. Дамир все дни вёл подробные переговоры с лечащими докторами, поэтому, передав медицинскую карту пациента и переговорив с коллегами, решил вернуться с тем же вертолётом.

По плану, пилот и Дамир должны были прилететь в Сарму уже к вечеру, здесь переночевать и с утра забрать ещё одного пострадавшего, которому мы накануне остановили кровотечение. Казалось, всё шло по намеченному графику.

Почему вертолёт внезапно исчез с радаров и потерпел крушение, оставалось загадкой. Точные причины аварии планировали выяснить только ближе к весне, когда появятся подходящие погодные условия и горы освободятся от снегов.

После сообщения о пропаже вертолёта я потеряла сознание. Придя в себя уже в палате, я подскочила и попыталась бежать, влекомая какой-то неведомой силой. Но голова внезапно закружилась, ноги задрожали, и я упала на пороге.

На шум прибежал доктор Зарк. После несколько попыток уложить меня в постель, он не придумал ничего другого, как привязать меня к кровати.

- Где Дамир? - в отчаянии я пыталась разорвать стягивающие запястья бинты и, надрывно хрипя, металась на узкой койке. - Отвяжите меня! Дамир! Где он? Найдите его!

Увещевания и уговоры успокоиться и прекратить кричать проходили мимо моих ушей. Именно тогда я узнала, что провалялась в горячке трое суток, и бежать спасать кого-либо поздно... Место падения с помощью тепловизоров уже обследовали коптеры и дроны - живых людей не обнаружено.

Я замерла, уставившись на доктора Зарка и чувствуя, как внутри поднимается тяжëлая удушающая волна боли.

Он ошибся, ошибся! Это не может быть правдой! Мои глаза беспокойно заметались по комнате, а боль в груди внезапно стала такой сильной, что я услышала, как с хрустом ломаются рëбра.

Жадно хватая ртом воздух, я вновь попыталась встать, но Зарк мягко надавил на плечи, прижимая меня к матрасу.

- Простите, Амелия. Мне действительно очень жаль, - с горечью произнëс мужчина. - Дамир погиб.

После этого сообщения внутри оборвалась какая-то струна, а я впала в прострацию, и вот уже двое суток лежала, отвернувшись к стене и ни на что не реагируя.

- Амелия, девочка моя, - сжав мою ладонь, ласково приговаривал старый фельдшер, - тебе надо поесть. Ну так же нельзя! Что ты творишь? Ты же себя убиваешь!

Ну вот что он опять пришёл в палату? Бубнит и бубнит над ухом, что я должна жить, что всё пройдёт, а боль постепенно утихнет, и мне станет легче, нужно только потерпеть.

Странная фраза... Зачем мне терпеть, если я итак ничего не чувствую? В груди было пусто, словно у меня вырвали сердце, и слова мужчины теряли всякий смысл, даже не доходя до ушей.

Я закрыла абсолютно сухие глаза. Может быть, я какая-то то неправильная? С тех пор, как пришла в себя, я не пролила ни слезинки. Неужели я такая жестокая? И мне совсем не больно от потери? Я пыталась заставить себя почувствовать хоть что-то, но внутри плескалась пустота, не находящая отклика в душе.

Не добившись результата, Рольф тяжело вздохнул и ушёл. Я молча повернулась на другой бок, и уставилась невидящим взглядом в темноту за окном.

Передо мной, как наяву, снова и снова возникали золотисто-карие искристые глаза. Они смотрели на меня с болью и сожалением, а мне хотелось дотянуться до них, удержать, вернуть. Но образ растворялся, и оставалась только горькая, давящая безнадëжность.

Внезапно сквозь туман забвения потянулись звуки - прерывистые, словно надорванные. Я услышала, как под чьими-то ногами захрустели камни, послышался слабый треск костра, следом раздался чей-то болезненный вздох, и в мои мысли проник тихий, едва слышный шëпот:

- Потерпи ещё немного, Дарк, - голос, такой родной, любимый, звучал устало, но твëрдо. - Скоро нас найдут, и мы тебя "починим". Будешь лучше прежнего...

Мужчина, которого Дамир (а это был он) назвал Дарком, хрипло и надсадно рассмеялся.

- Да ты, я смотрю, оптимист, Мир... - Дарк закашлялся, и этот звук гулким эхом отразился от каменных стен. - Демона с два нас тут найдут, мы уже трупы... И могила нам уже готова - такая большая, просторная...

Безнадëжность в голосе мужчины пронзила меня, словно ледяное лезвие. И вдруг всë смолкло. Под каменными сводами зашумел ветер, заглушая всё вокруг, и я открыла глаза.

Что я сейчас слышала? Что?..

Стараясь вдыхать глубоко и медленно, я встала, крепко ухватившись за спинку кровати. Постояв пару минут и справившись с головокружением, осторожно ступая и придерживаясь за стену, я вышла из палаты.

На улице царила глубокая ночь. Придерживаясь стены, я добралась до ординаторской и открыла дверь.