- Мне нравится умиротворенность в этом ресторане. – говорит Ахмед, чувствующий себя более вольготно. – Нам накроют не в основном зале, а в особенном для меня месте.

Мы поднимаемся на крышу, из которой открывается вид на море и на часть Аль-Эй-Джайры. Тут и вправду очень умиротворенно. Солнце уже начало уходить, а мягкий ветер приятно развивал волосы. Я осматривалась.

Из этой точки можно было рассмотреть центральную площадь Аль-Эй-Джайры, люди спешили по своим делам, не подозревая, что мы возвышались над ними и следили за каждым их шагом. В Эмирате люди были счастливы и любили Эмира. Они видимо не знали его лично, такого мужчину трудно любить, но он много делал добра для своих поданных.

- Тут красиво. – признаю я, любуясь зелёными пальмами.

Прямо на крыше стоял красиво сервированный стол со стульями на двоих человек. Ахмед помог мне сесть и расположился рядом, доставая бутылку шампанского, дожидающуюся нашего прихода в ведерке со льдом.

Мужчина быстро открыл её, разлив холодное шампанское по бокалам.

- Хочу выпить за наше будущее. – говорит он, ласково глядя на меня. – И чтобы твои сегодняшние слова все-таки сбылись!

- какие? – не сразу понимаю к чему он, делая глоток холодного шампанского.

- О том, что скоро я снова стану отцом. – он безумно нежно целует меня, и я пьянею еще раньше, чем делаю глоток алкоголя. Шампанское завершает свое дело. Я становлюсь совсем раскрасневшейся и пьяной, глупо улыбающейся происходящему. Все это напоминает сон.

- Расскажи о себе. – говорю ему, отправляя виноград в рот. – Я мало, что знаю о тебе. Чем ты занимался все эти три года?

- Беспробудно пил и искал тебя. – его слова смущают меня. Ахмед ведёт себя никак обычно, слишком милый, выглядит неестественно, словно не он передо мной. От них внутри все горит. Его ладонь накрыла мою щеку, большой палец нежно погладил нижнюю, искусанную губу. – Не мог смириться, что с тобой что-то случилось из-за меня.

- Я постоянно думала о тебе. – слова даются мне с трудом. – Прокручивала в голове, как ты живешь без меня, как тебе хорошо с Джанной. Сходила с ума от этих мыслей. Была уверена, что у тебя нет никаких чувств ко мне, что все, что ты хочешь – найти и отомстить за принесенное унижение.

Вспоминаю, что Зейд часто рассказывал мне, что у Ахмеда все хорошо, что он абсолютно счастлив и строит здоровую семью со своей женой. Это приносило мне боль.

- В следующий раз, когда к тебе в голову заберутся такие мысли, дай мне знать. – Ахмед шутливо стучит сначала пальцем мне по голове, потом перемещает руку себе на член и сжимает его. – Я знаю, как избавить тебя от них!

Заливаюсь краской и допиваю шампанское из бокала.

- Ты только об этом и можешь думать? – слова выходят из меня рвано, нервно.

- Когда ты рядом – да, когда далеко – еще больше. – Ахмед расплывается в хищной улыбке. И мне начинает казаться, что меня ему подали к шампанскому вместо обеда. Есть он будет меня, наслаждаясь каждым кусочком.

Ахмед был веселым, он умел саркастично рассказывать о любых мелочах. Аль-Мактум был очень начитанным и умным, я могла слушать его круглосуточно с открытым ртом, поражаясь, что раньше я этого не замечала.

С моих губ не сходила глупая улыбка. Хотелось еще и еще.

Сейчас, слушая его, я понимала, как сильно он отличается от всех остальных. Он застрял между двумя мирами. Ахмед был Эмиром и мусульманином, при этом на многие он смотрел глазами европейцев. Он жестко придерживался основ их законов, но с лёгкостью закрывал глаза на мелочи, считая их устаревшими устоями, тянувшими Эмират вниз.

Ахмед был искренне рад, что он не Наследник, ему было достаточно ведения бизнеса и поддержания Экономики, в этом он разбился и готов был рвать глотки всем, чтобы приумножать состояние семьи и Эмирата. Он предпочитал партнёрские отношения правлению.

Амир же, с его слов, был создан для того, чтобы перенять обязанности отца. Он был невероятно рассудительным и справедливым, очень жестким и всегда ставил интересы Эмирата превыше своих. Ахмед же был не таким, ему трудно давалась мысль, что он должен пожертвовать своими интересами ради эфемерного и не осязаемого какого-то благополучия.

Еду все несли и несли. Блюда сменялись новыми блюдами. Я устала их пробовать. Мой живот раздувался на глазах, неприлично увеличиваясь в размерах.

- Не могу больше. – из груди вырывается стон, я неприлично поглаживаю живот. – Уже дышать не могу. Зачем столько еды?

- Люблю Толстых. А ты на Зейдовых харчах совсем худая стала. Даже подержаться не за что.– от его улыбки мне становится тепло. Встаю из-за стола и обхватываю себя руками, рассматривая опустевшую площадь. Не хочется, чтобы этот вечер заканчивался.

- Если бы четыре года назад мне сказали, что я окажусь в маленьком арабском Эмирате, никому бы не поверила. Тем более тому, что стану матерью маленького Эмира. – неожиданно говорю ему, испытывая прилив возбуждения. – Я из простой среднестатистической семьи. Конечно, я мечтала о большем: хорошей работе, путешествиях, любви… Но даже в мечтах я ограничивалась чем-то приземлённым. Я бы никогда не поверила никому, что жизнь приведёт меня сюда… Мне так страшно… Ужасно боюсь, что ты заберешь все свои слова и моего сына, оставишь меня запертой в четырёх стенах… Не делай этого, пожалуйста. Я не смогу во второй раз пройти все это, моё сердце уже было разбито в дребезги и склеено заново по кускам. Это невыносимо больно.

Фух. Я действительно сказала это вслух?

Стискиваю пальцами себя же, испытывая лёгкий мандраж. Что он скажет?

Ахмед встаёт и становится позади меня, обнимая и притягивая к себе. Он зарывается носом в мои волосы, шумно втягивая запах и издавая звук, напоминающий рычание. Мужчина долго молчит. Мы так и стоим, прижавшись к друг другу. Хочется прочитать его мысли и найти успокоение.

- Пойдём. – восклицает Аль-Мактум и подхватывает меня на руки. Я испуганно взвизгиваю.

- Поставь. Ты уронишь меня! – дрыгаю ногами, хочу чтобы он поставил меня. Но Ахмед резво бежит со мной на руках, преодолевая лестницы и расстояние от ресторана до машины. Он сажает меня на крышу авто и становится между ног. Ахмед дышит рвано, тяжело. Зеленые глаза стали серьёзными и лихорадочно возбужденными.

- Склеенное сердце по кускам говоришь? – бархатистый голос вызывает дрожь. Меня охватывает лихорадка. Осознаю, что ему слова даются с трудом. Сейчас Ахмед делает над собой усилие, чтобы говорить искренне, от всего сердца. Он берет мою руку и прикладывает ее к груди, заставляя ладошку проскользнуть под рубашку и прикоснуться к горячей коже. – Думаешь, здесь бьется целое?

Ощупываю его грудь, стараясь найти точку, где будет слышное его сердце лучше всего. Сердце бьет как ударный молоток, пытаясь прикоснуться к моей руке. У меня перехватывает дыхание. Мы смотрим и не можем насмотреться на друг друга, как обезумевшие.