купленным у торговки кувшинчиком сидра, я отправился на Ведьмин Луг. Миновал гномский лагерь, окруженный деревянным тыном и валами. Пару раз мне встречались гномские патрули, но я ссылался на Никельбокера, и расспросы тут же прекращались. Солнце подошло к зениту, когда я пришел на место.

Луг оказался очень живописным местом. Славное местечко для пикника: рядом речка с чистой водой, тут же лес. Я добросовестно изучил берег реки, особенно в тех местах, где он был истоптан копытами коров и прочей скотины. Следопыт я, конечно, не ахти, но волчьи следы различить могу. Ни одного похожего следа я не нашел – кругом были только отпечатки коровьих и овечьих копыт. Бродя по лугу, я дошел до самой границы леса. Здесь я тоже ничего интересного не нашел. Помотавшись взад и вперед от леса к реке и обратно с пару часов, я присел передохнуть и обдумать, что делать дальше. А потом я обратил внимание на правильный конический курган как раз между лесом и рекой к северу от меня. Если и там нет никаких следов, то остается только одно – последовать совету бургомистра, вернуться за Хатчем и Тогой и топать в Лоре.

И вот тут я понял, что не все так просто. Неподалеку от кургана я наткнулся на отчетливые следы на мягкой земле. Следы были определенно волчьи или собачьи, но такой величины, что у меня по спине побежали мурашки. Явно не пекинес тут бегал. Следы вели в сторону кургана, и я пошел по ним. Они привели меня к самому кургану, а точнее, к огромной норе в его склоне, почти у самой земли, в которую я мог протиснуться, почти не нагибаясь.

- Нет, Осташов, ты своей смертью не умрешь! – сказал я самому себе и, активировав «Светляк», полез в нору.

Нора оказалась короткой – метров шесть-семь не больше. Выбравшись из нее, я попал внутрь просторной погребальной камеры с четырьмя открытыми саркофагами на пьедесталах. Ага, значит вот он и есть, могильник, о котором говорил Никельбокер. Я заглянул в каждый из саркофагов: они были полны истлевших костей, и ничего ценного я там не обнаружил. В одной из стен камеры я заметил каменную дверь, толкнул ее, и она открылась, впустив меня в новый зал, больше первого. И вот тут я увидел зверя.

Это был самый настоящий волк. Матерый волчара, здоровенный, почти седой.Заметив меня, он сжался в ком, прижал уши и злобно зарычал, сверкнув зелеными огоньками глаз, а потом кинулся на меня. Я успел вытянуть меч из ножен, и волк напоролся прямо на его острие, отскочил с визгом и кинулся вновь. Я встретил его размашистым ударом и сам поразился тому, с какой легкостью композитный клинок разрубил зверя почти пополам. Волк отлетел в сторону, оставляя на каменном полу широкий кровавый след, забился в судорогах и издох.

- Ай да я! – сказал я и с любовью посмотрел на свой меч. – Пора писать охотничьи рассказы.

Моя работа была закончена. Теперь, даже если этот зверь непричастен к исчезновению несчастных коровьих детей, его труп убедит бургомистра, что виновник найден и наказан. И пропуска будут у нас в кармане. Если телки снова начнут исчезать, то мы к тому времени будем уже далеко от Моравилля. Квест выполнен, пора получать награду.

Впрочем, я почти не сомневался, что убитый мной волк и есть причина проблем капитана Никельбокера. По полу зала были разбросаны свежие коровьи кости, а в углу я увидел медное ботало на веревке. Отличная улика, уж кто-то из владельцев телят его обязательно опознает. Я подобрал ботало, сунул его в сумку, направился к издохшему волку, чтобы отрезать у него хвост – снимать с него шкуру целиком у меня не было никакого желания. И тут меня посетила неожиданная мысль.

Волк находился в закрытом зале. Оглядевшись по сторонам, я не заметил ни одной дыры, в которую зверь мог пролезть на поверхность. Это могло значить лишь одно – волка кто-то выпускал из крипты на свободу. Но вот кто? Волосы шевельнулись у меня на голове, и откуда-то будто повеяло неприятным холодком. Один волк, даже самый расголодный, не мог бы сожрать за неделю восемь телят. Тут есть еще кто-то. Надо бы осмотреться.

Держа меч наготове, я обошел зал и вскоре нашел еще одну дверь, скрытую в глубине погребальной камеры. Она вела в длинный узкий коридор со стенами, облицованными грубой каменной плиткой. Коридор вывел меня на лестницу, уходящую вглубь земли. Я спустился по ней и попал в новый зал, настоящий чертог, выстроенный глубоко под курганом. В центре зала на длинном каменном столе были аккуратно разложены какие-то темные предметы – присмотревшись, я понял, что это говяжьи сердца. Не было сомнений, что это сердца всех восьми исчезнувших телят. Я потянул носом воздух: к запаху пыли явно примешивался запах свежепролитой крови. Между сердцами стояли здоровенные свечи из черного воска, а в глубине зала я заметил несколько закрытых саркофагов.

Любопытство – страшная сила. Мне было жутковато, но еще и чертовски интересно узнать, в чем же здесь дело. Уж больно смахивал стол с коровьими сердцами на алтарь. Я шагнул было к алтарю, но тут заметил, что пол зала напоминает шахматное поле. Это могло быть ловушкой. Надо поискать другой путь.

Я прошел зал от стены до стены, но обходного маршрута не нашел. Зато мне на глаза попались помещенные в стенные ниши каменные таблички со странными письменами, причем знаки везде были начертаны в одинаковом порядке. Что-то вроде:

Я вглядывался в эти таблички, а потом меня осенило. Блин горелый, как все просто! Надо только вытащить одну из этих табличек – ага, вот так! – и сравнить ее с плитами на полу.

Количество плит и значков в каждом из горизонтальных рядов таблички было одинаковым. Я нашел ключ. Теперь оставалось выяснить, откуда следует считать ряды, сверху или снизу. Я решил для начала попробовать читать снизу, подошел к шахматному полу, нашел обозначенную на схеме безопасную плиту и нажал на нее мечом. Плита не шелохнулась. Я рискнул наступить на нее и понял, что действую правильно. Дар Ловкой Руки, похоже, действует отлично.

Через пару минут я уже стоял у алтаря. За алтарем в полу оказалась глубокая квадратная яма, и в ней я разглядел останки несчастных телят. Похоже, тут проводился какой-то неведомый обряд. Мне было не до таинственных культов, меня гораздо больше