Руководство операцией по поимке беглянки Ковач перепоручил Малому – после того, как выяснилось: исчезновение Полковника не пустая блажь мадам Званцевой.

Командир Базы действительно исчез. Пропал, как в воду канул. Лежал в своей спальне-палате, а потом перестал лежать. Под капельницей, кстати, лежал. Капельница по-прежнему висела на штативе, Полковник исчез.

Первую свою мысль о том, что причиной послужил взрыв казармы стройбата, Ковач отбросил, узнав больше подробностей исчезновения. Хотя поначалу показалось логичным: произошло ЧП, тряхнувшее всю Базу, и сознающий свою ответственность командир, как ни был плох, поднялся и отправился туда, где должен находиться при ЧП.

Но Ковач не мог представить, что надо сделать с Полковником, чтобы он заявился перед подчиненными в длинном махровом халате и домашних шлепанцах (лишь они пропали из спальни-палаты вместе с командиром). Разве что мозг ампутировать, но и то без гарантии: на мозжечке и на рефлексах мундир натянет.

К тому же, даже если допустить невозможное, – отправившись в штаб из дома в халате и шлепанцах, Полковник должен был в них в штаб прийти. Или хоть куда-то прийти, если до штаба не дошел…

Однако он не пришел никуда. Или же пришел туда, где никто его приход не увидел. В технические сектора. Туда, где сейчас ловят беглянку.

Поневоле в голову закрадывалась мысль: командир Базы и его несостоявшаяся невестка встретились – там, в техсекторах. И сейчас Полковник лежит где-то в укромном месте с перерезанным горлом. Подвариант: горло пока цело, но скальпель в непосредственной близости, и Полковник, угодив в заложники, выводит беглянку наружу…

«Бред», – поставил он диагноз последней мысли. И даже не потому что явственно отдает Голливудом, – сценаристы давних фильмов воровали друг у друга примитивный сюжетный ход: как вырваться из вражьего логова? – Элементарно, Ватсон: взять в заложники главного плохиша, они все трусливые и жить любят, – нож к горлу, и сам выведет.

Но не стоит раздумывать, поддастся или нет Полковник на такой шантаж. Все гораздо проще. Он не сможет никого вывести с техсекторов. Он сам там заблудится.

Кстати… что он все заладил: беглянка, беглянка… Есть же у девушки имя. И отчество имеется, и фамилия…

Знакомьтесь, господа: Елизавета Пахомовна Седых, любить и жаловать не обязательно, а поворачиваться спиной категорически не рекомендуется.

Разумеется, он узнал не только ФИО девушки за время разговора по рации, длившегося почти час. Много чего узнал… И внезапно понял, что у него уже лежит досье на Елизавету Пахомовну, правда, там она до сих пор фигурировала как просто Лиза. Ни фамилию, ни отчество девушки, командовавшей одной из самых отмороженных ячеек сопротивления, его информатор не знал. Но если окажется, что это две разные Елизаветы, такое совпадение в клочья разнесет теорию вероятности…

Оказывается, у нас с вами, Елизавета Пахомовна, заочное знакомство с приличным стажем… Пора, как говорили в старину, развиртуализироваться.

* * *

Примерно в то же время, когда Ковач забраковал свою догадку о скальпеле возле горла Полковника, скальпель и впрямь оказался там. Возле горла.

Горло действительно принадлежало Полковнику.

Скальпель сжимала Елизавета Пахомовна Седых. Но в ход не пустила, сообразив, что собралась зарезать мертвеца.

Старый кровосос – не пожилой, как все они здесь, реально старый – сидел в кресле, склонив голову набок. Из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны, липла к роскошному халату. Глаза уставились на экран – и это не были глаза живого человека.

На всякий случай Лиза проверила и пульс, и ментальный фон: сердце не билось, мозг превратился в комок мертвой органики.

Она попала сюда, решив проверить: что за ход, не обозначенный на плане, пытался использовать жирный насильник для спасения? Вскоре оказалась в этой комнатке, на плане тоже отсутствующей. И обнаружила здесь мертвеца, и застонала от несправедливости судьбы.

Ну почему, почему она не оказалась здесь сразу?

Повернула бы обратно ту бетонную плиту, вращающуюся на шарнире, – и никто бы здесь ее не нашел. И она спокойно бы отоспалась вон на том диванчике. А мертвый дедушка точно не полез бы к ней.

Отчего он, кстати, склеил ласты? От старости, наверное. Сидел, смотрел кинишко, захрипел и умер. Случается…

Можно бы ей поспать и теперь… Да только сна ни в одном глазу. Вернулась она в логово мобилей, сама себе противная: в кровище вся, с головы до пят. И немедленно, едва избавилась от провода на руках, устроила помывку под душем, хлеставшим из лопнувшей трубы (очень кстати пришелся обмылок, валявшийся на раковине, и вафельное полотенце). Теперь она чистая, а холоднющая вода всю сонливость как метлой вымела.

Так что спать она здесь не будет… Еще немного посмотрит кинцо и уйдет.

Кинишко на экране крутилось на редкость скучное. Лиза достаточно долго наблюдала за ним по единственной причине: она впервые видела нечто подобное – живые картинки на экране. По рассказам знала, что была такая штука, как кино… а видела впервые.

У фильма был единственный персонаж: полная баба немолодых лет. Носилась она по экрану неимоверно шустро, прямо стрелой: вжиг! вжиг! вжиг! туда-сюда, туда-сюда! Иногда исчезала, а потом снова появлялась в роскошно убранной горнице. Главное место там занимала громадная кровать, а баба появлялась то с одного ее бока, то с другого.

Поначалу сновала в обычном кровососовском камуфляже, потом успела переодеться, всего-то на секунду исчезнув из кадра, – вернулась в длинном, как у мертвого дедули, халате, только у него халат махровый, а у нее гладенький.

Лизе надоело наблюдать за метаниями кровососки по экрану, и она собралась уйти, но тут неожиданно объявился второй персонаж, и стало поинтересней…

Заявился к тетке кровосос, на вид ее ровесник, может, чуть постарше, – но тоже шустрый до неимоверности. Время зря не терял: вжиу! – и на нем уже ничего нет, кроме татуировок; вжиу! – халат тетки улетел в сторону, обнажив исподнее… хм… интересное какое исподнее; вжиу! – кровосос начал тетку охаживать; вжиу! – закончил. Скорострел из скорострелов.

Потом они наконец перестали мелькать и полежали недолго спокойно, и Лиза толком рассмотрела лица обоих. Тетку узнать не надеялась, а вот мужик мог оказаться знакомым… Но не оказался, а она такого не забыла бы, лицо приметное: овальное, нос крючковатый, глаза навыкате… натуральный сыч болотный.

Лиза с любопытством наблюдала: сподобится ли скорострел на второй раз? Или оденется и уйдет?

Ни то, ни другое. Две застывшие фигуры какое-то время лежали неподвижно, потом Лиза увидела, что мужик исчез, а тетка снова расхаживает в камуфляже… Кино крутилось по кругу.

Перед уходом ее охватили нешуточные сомнения. Хотелось послать еще весточку кровососам, еще как хотелось. Но резать горло мертвому дедуле казалось неправильным… Мертвецу, конечно, все равно. Он не рассердится и не обидится. Ей самой потом неприятно будет этот момент вспоминать.