друг. Наверное, я и правда сволочь, но жизнь не была ко мне добра. Трудно думать о хорошем, когда оно случается так редко по сравнению с прочей дрянью.

Ксандер вздыхает.

– Я думаю, ты создаешь себе проблемы на ровном месте. Вспомни любую знаменитость, у которой есть незнаменитая девушка, парень, лучший друг, да кто угодно. Расскажи мне о них что-нибудь скандальное. Вспомни какой-нибудь страшный секрет, который они не хотели бы никому выдавать, но который все равно стал известен всему миру.

Мне ничего не приходит в голову.

– Ага, не можешь вспомнить, потому что людям на них наплевать. Ты думал о том, чтобы бросить друзей, которые сейчас играют в профессиональных клубах? Твоих знаменитых друзей?

Мне никогда не хотелось разорвать дружбу с Нейтом или Джей-Джеем.

– Мне такое и в голову не приходило.

– У тебя ведь брат музыкант? Что будет, если он станет мегазнаменитым? Ты окажешься на месте Авроры, в точно такой же ситуации. Она тебе в самом деле нравится, а смотрит на тебя так, словно души в тебе не чает. Так что будь с ней и не парься.

Меня словно окатили холодной водой. Я никогда не хотел отказываться от того, как она смотрит на меня.

– Ты прав, дружище. Не знаю. Наверное, я просто запутался в чувствах.

– Все в порядке. Чувства – это хорошо. – Он достает телефон, смотрит на экран и снова убирает его в карман. – Если будешь думать о плохом, ни к чему хорошему это не приведет. Кстати, ты ведешь себя как дурак, потому что между вами дикая химия. Она чудесная. Ты тоже. Готов поспорить, секс…

– Следи за языком…

– Боже, ты так ее оберегаешь. Но я останусь при своем мнении. Нет ничего хуже, чем отказаться от человека, который делает тебя счастливым. Не то чтобы ты должен жениться, но, как я понимаю, со временем это не пройдет. Да и разве она больше не стоит риска?

– Я никогда не говорил, что Аврора не стоит риска. Я хочу ее. Она так сильно мне нравится, что, черт побери, не могу понять, как это произошло. Но одно то, что я хочу ее, не значит, что я ее заслуживаю. Я просто… Не знаю. Я не понимаю, что говорю.

Ксандер допивает пиво, я отхлебываю свою газировку, злясь на себя.

– Как ты считаешь, – спрашивает он, – ты достаточно хорош для нее?

– Что?

– Что слышал. – Ксандер ставит локти на стол и опирается на руки. – Что тебя пугает, если ты говоришь «заслуживаю ли»? Ты об этом беспокоишься? Что в будущем у вас все станет серьезно и потому нужны дебаты, чтобы решить, заслуживаешь ли ты ее?

– Господи боже, я до сих пор об этом даже не думал.

Вот еще один повод для беспокойства.

Ксандер закатывает глаза.

– Ответь на мой вопрос, чувак. По твоему мнению, достаточно ли ты хорош для Авроры?

Хотеть ее, иметь ее и чувствовать, что я ее заслуживаю, – это три разные вещи.

– Нет, недостаточно. Я неудачник.

– Это твоя проблема, раз ты такой пессимист. Вот что я тебе скажу, Каллаган, без балды и не щадя твои чувства: ты достаточно хорош. Чем скорее ты в это поверишь, тем скорее мы сделаем вид, что этого маленького кризиса никогда не было. Надо доверять мирозданию, чтобы оно позволило тебе быть счастливым. А иначе, если ты бросишь Аврору, когда вконец испугаешься этого дерьма, тогда да, нужно порвать с ней сейчас, когда все только начинается. Она не заслуживает, чтобы с ней так поступили.

– А если я сначала все испорчу?

Он опять закатывает глаза.

– Да что ж тебе так нравится себя наказывать? Ты не неудачник. Тебе двадцать один, и ты один из самых хороших и уравновешенных парней, каких я знаю. Мы друзья, так что возьмись за ум, и я не буду на тебя обижаться. А вот она будет, если ты порвешь с ней и передумаешь, когда поймешь, что облажался.

Вот блин. Я тру челюсть, чувствуя себя бо2льшим придурком, чем до этого разговора.

– Нотацию в день рождения тоже включат в Конституцию?

– Прекрати вести себя как идиот, и я не буду пичкать тебя своей мудростью. Ну давай, именинник, допивай. Девушка, которая помешана на тебе, написала, чтобы мы тащили свои задницы обратно в лагерь.

Я допиваю газировку.

– Не знал, что Рыбка умеет писать сообщения.

* * *

По пути в «Медовые акры» я размышляю над словами Ксандера. Радио играет на такой громкости, что разговаривать не нужно.

Отметившись на стойке регистрации, мы направляемся в развлекательную зону, где проходят вечерние мероприятия. Ксандер начинает рассказывать про спасателя, который, как он на семьдесят пять процентов уверен, следит за ним, когда мы водим детей на озеро. Из него так и льется неиссякаемый поток анекдотов, что необычно для Ксандера, и это вдруг заставляет меня остановиться и спросить:

– Там что, будет торт?

Ксандер тоже останавливается и пожимает плечами с застенчивым видом.

– С чего бы там быть торту? Может, там торт, может, не торт. Я не знаю, моя задача – присматривать за детьми, насчет работы кухни я не в курсе. – Он выдыхает и упирает руки в бока. – А может быть, и торт.

– Спасибо, что отвечаешь так коротко и ясно.

Мы почти пришли, когда он обнимает меня за плечи.

– На тебя она смотрит щенячьими глазами, но ты не представляешь, как она нас терроризирует, если ей нужно.

Я могу смириться с тортом на день рождения, если это порадует Аврору. Когда у тебя день рождения во время летних каникул, все всегда заняты. Если мама затевала празднование, ничего хорошего не выходило, так что я перестал даже пытаться отмечать свой день.

Сегодня я не проверял, пробовал ли кто-нибудь до меня дозвониться, чтобы поздравить, но вчера вечером, когда гуглил семью Робертс, в чем сейчас неловко признаваться, в телефоне не было никаких пропущенных звонков или сообщений от семьи. Они мне еще не звонили с тех пор, как папа попал в больницу. Правда, я ясно дал понять, что не хочу с ними разговаривать. Удивительно, что они послушались. Папа даже не просил денег, что скорее подозрительно, чем удивительно.

Ксандер прочищает горло, выдергивая меня из размышлений.

– Слушай, мне надо завязать тебе глаза, и очень не хочется, чтобы ты мне врезал.

– Пожалуйста, скажи, что шутишь. Зачем завязывать мне глаза?

– Похоже, что я шучу? Может, Клэй выпрыгнет из твоего торта и устроит стриптиз, почем мне знать? – Он достает из кармана повязку из тех, которыми мы пользуемся в