У лестницы Дэвид остановился, только сейчас обратив внимание на то, что для столь позднего времени в доме подозрительно шумно.

– Что тут творится, Харпер? – повернулся он к дворецкому, который шел следом.

– Ее светлость вдовствующая герцогиня вернулась в город, милорд, – с поклоном ответил тот.

Дэвид чуть не зарычал от ярости. Черт побери, только этого не хватало! Что нужно его мачехе в Лондоне? Она ведь должна быть в Энсли-парке, присматривать за Молли, приемной дочкой Маркуса. Розалинда – последняя, кого Дэвид хотел бы видеть в данный момент. Мачеха всегда защищала его, доверяла ему, даже когда он этого не заслуживал. Как, например, сейчас. Если Розалинда снова станет утешать его, говорить, что он ни в чем не виноват, что другого выхода не было, то лучше прямо сейчас бежать из Англии.

Дэвид решил спрятаться от мачехи в кабинете Маркуса. Обычно Розалинда туда не ходила, поэтому он тихо прошел туда и закрыл за собой дверь. Зря не попросил Харпера, чтобы сохранил его приезд в тайне, подумал Дэвид, поставив графин с виски и бокал на стол в надежде, что алкоголь подстегнет работу мозга, а если нет – то поможет хоть ненадолго забыться. Шансы на то, что случится последнее, было гораздо выше, мрачно подумал Дэвид, наливая полный бокал.

Вдруг в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла мачеха.

Дэвид поднялся, пытаясь выдавить из себя улыбку.

– Дэвид, вот ты где! – Она подошла к нему и поцеловала в щеку. – Я бы предупредила тебя, что собираюсь в Лондон, но ужасно спешила. Леди Винтерс написала мне и поведала эту прекрасную новость. Я тут же решила отправиться к тебе.

Дэвид понятия не имел, что она имеет в виду, у него не было никакого настроения поддерживать светскую беседу, поэтому он рассеянно буркнул:

– Ясно.

Ему так хотелось, чтобы мачеха поскорее ушла, но Розалинда радостно улыбнулась и продолжила:

– Только не убеждай меня, что это у тебя опять несерьезно, потому что леди Винтерс все подробно описала. Я думала, что вы с братом будете вечно ходить в холостяках, а тут смотрите-ка – оба влюбились, причем в один и тот же год! О, Дэвид, я так рада за вас обоих!

Дэвид сжал бокал с виски и уставился на нее, ничего не понимая.

Розалинда тем временем уселась на диван напротив стола.

– Итак, готова слушать. Расскажешь мне о ней за чаем?

– О ней? – тупо повторил Дэвид.

– О девушке, с которой ты был в театре две недели назад, – рассмеялась мачеха. – Боже мой, театр! Если бы я знала, то давно уговорила бы Маркуса отдать тебе его ложу. О, Дэвид, я верю, что брак станет для тебя спасением. Признаюсь, что после смерти твоего отца я часто о тебе беспокоилась. Конечно, молодым людям нужно время: погулять, похулиганить, – но я очень переживала, особенно в начале этого года, что ты никогда не остепенишься.

В дверь постучали, и Розалинда замолчала, ожидая, когда служанка накроет стол к чаю. Дэвид чувствовал себя так, словно уже выпил бутылку виски, и тряхнул головой, надеясь, что в ней прояснится. Служанка вышла, и Розалинда с улыбкой, жестом пригласив его пересесть к ней на диван, попросила:

– Иди и расскажи мне все.

Дэвид, пусть и с неохотой, послушно взял графин с бокалом и направился к дивану.

– Честно говоря, – насторожился Дэвид, – я не понимаю, что вы хотите услышать.

– Ну, например, как зовут эту девушку, – сказала Розалинда, разливая чай. – Леди Винтерс ее не знает.

«Потому что Вивиан – воровка из трущоб», – мрачно подумал Дэвид, а вслух сказал, сделав большой глоток виски:

– Конечно, нет.

– Так как ее зовут? – не отставала мачеха.

– Вивиан, – ответил Дэвид, уставившись в бокал.

– Прекрасное имя. А семья у нее есть?

«Да, банда разбойников».

– У нее есть брат, – пробормотал Дэвид.

– Понятно. И, полагаю, мы с ними не знакомы? – серебристо рассмеялась Розалинда.

«Разве что тебя ограбили в дилижансе по пути в Лондон из Бромли».

– Вряд ли.

Розалинда возмущенно фыркнула:

– Хватит уже ходить вокруг да около! Лучше расскажи о ней, и как можно подробнее.

– Я очень удивлен, что ты приехала в Лондон только потому, что меня видели в театре с девушкой, – уклончиво произнес Дэвид. – Наверное, сейчас особо не о чем сплетничать, раз такой пустяк заинтересовал саму леди Винтерс.

– Да, Лукреция Винтерс любит сплетни, но не она их придумывает. – И Розалинда шутливо погрозила ему пальцем. – Так что даже не думай притворяться, будто тебя там не было.

– Ты права, я был в театре с девушкой, – глотнув еще виски, признался Дэвид.

«И ей так понравился спектакль, что она нашла пьесу в библиотеке, которой сто лет никто не пользовался, и прочитала».

– Уверена, тебе есть о чем рассказать, – никак не отставала мачеха. – Ну же, Дэвид, неужели я проделала весь этот путь, чтобы услышать от тебя, что ты и правда посетил театр с девушкой. Само по себе это не так уж интересно, но леди Винтерс писала, что твоя спутница была не из тех… – Розалинда деликатно замолчала, избегая говорить напрямую, что Дэвид если и появлялся на людях с дамой, то обычно это были женщины легкого поведения: куртизанки, актрисы или певицы. – Я приехала в Лондон, чтобы узнать, почему ты смотрел на нее, не отрывая глаз.

«Потому что я и правда не мог оторвать от нее взгляд, а теперь, возможно, больше никогда ее не увижу».

Дэвид осушил бокал и твердо сказал:

– Ты не встречала ее в свете, потому что это невозможно: она не леди.

– Это не проблема, – без запинки возразила Розалинда. – Ханна тоже не родилась герцогиней, однако стала ею.

– Нет, – вздохнул Дэвид, – ты меня не поняла. Все гораздо хуже. Мать Вивиан была крестьянкой, а отец – солдатом, который так и не вернулся из Испании. Из всей семьи у нее остался только брат, но и он сейчас в тюрьме. Его обвиняют в разбое. Сама Вивиан сейчас тоже за решеткой, и в этом виноват я. Мне надо как можно скорее что-то придумать, как-то вытащить их оттуда, иначе они будут отправлены на виселицу. Кстати, я познакомился с ней во время нападения ее шайки на дилижанс, в котором я ехал в Лондон.

Розалинда молча смотрела на него, вытаращив от ужаса глаза и открыв в изумлении рот. Немного придя в себя, она поставила чашку, взяла графин и налила в чай щедрую порцию виски.

– Понятно, – в конце концов каким-то деревянным голосом произнесла мачеха и дрожащими руками поднесла чашку к губам. – Все как… необычно.

Дэвид только невесело усмехнулся, и в комнате опять воцарилась тишина. Розалинда пила свой крепкий чай, не отставал от нее и Дэвид – бокал с виски скоро опустел и был наполнен снова.