– Тебе бы немного поспать надо, – сказала она брату ласково.

– Зачем? – Саймон снова шмыгнул носом, и ее сердце сжалось: похоже, он плачет. – Я так понимаю, завтра мы всласть выспимся. Будем спать весь день, и следующий тоже, и так до скончания веков.

На это ей нечего было возразить. Вивиан опустила голову, вытянула ноги и еще плотнее прижалась спиной к стене. Когда мимо пробежала очередная мышь, она даже не шевельнулась. Все было ужаснее некуда. Она хоть перед смертью пожила как в раю, а ее несчастный брат не знал и этого.

– Прости меня, Саймон! Прости, если сможешь…

Он снова засопел, шмыгнул носом и, похоже, прижавшись к трещине, горько произнес:

– И ты меня тоже, Вив. И ты прости меня.

Дэвид довольно легко нашел сарай, в котором держали Вивиан, натянул поводья своего коня и услышал, как следом за ним со скрипом рессор остановилась огромная роскошная карета Маркуса, которой управлял Харрис, кучер из Эксетер-хауса. Дэвид решил, что дорогой экипаж сыграет важную роль в спектакле, который он собирался тут разыграть, но не вынес бы долгой дороги в замкнутом пространстве и потому предпочел седло.

Дэвид оглядел здание, в котором держали Вивиан. На тюрьму это сооружение походило мало, скорее на конюшню – старое, обшарпанное, с щелястыми кирпичными стенами и маленькими окошками. Внутри наверняка было холодно и сыро.

Спешившись, он передал поводья лакею, когда тот спрыгнул с облучка кареты, и повернулся к секретарю, который ехал в экипаже:

– Адамс, ты все запомнил?

– Да, сэр, – энергично закивал помощник, – каждое слово.

– Что ж, тогда пойдем.

Адамс подал ему трость, они поднялись к главному входу, и Дэвид принялся стучать в дверь. Через несколько минут загромыхали запоры, и на пороге появился толстый констебль. Почесывая живот и зевая, полицейский прорычал, выражая неудовольствие:

– Что, черт возьми, вам нужно?

Похоже, всю ночь копы праздновали удачное завершение операции по поимке разбойников, решил Дэвид: констебль благоухал элем, глаза у него налились кровью.

– Вы здесь главный, как я понимаю? – элегантно опершись на дорогую трость, проговорил Дэвид.

Мужчина с глупым видом воззрился на него, потом ответил:

– Да, сэр, я констебль Чаули.

– Прекрасно.

Дэвид не торопился представляться: пусть его внешность и манеры произведут должное впечатление на этого недотепу, – и оказался прав.

Взгляд полицейского заметался: осмотрев с головы до ног его самого, он увидел у крыльца превосходную карету, лакеев в ливрее и Адамса, почтительно стоявшего за спиной посетителя, – но дольше всего его глаза задержались на гербе, что сиял позолотой над дверью экипажа. Констебль сглотнул и поклонился:

– Чем могу служить, сэр?

Дэвид иронично вскинул бровь:

– Не будем же мы разговаривать на пороге.

Чаули чуть не подпрыгнул на месте:

– Да! То есть нет, сэр. Прошу, следуйте за мной.

Дверь широко распахнулась, и Дэвид в сопровождении Адамса, не отстававшего от него ни на шаг, вошел внутрь. Чаули, на ходу подтягивая штаны, сползавшие с необъятного живота, проводил их в маленькую каморку, которая служила кабинетом. Дэвид без приглашения сел на стул. Чаули с красным от натуги лицом повторил свой вопрос:

– Чем могу быть полезен?

– У вас находится моя вещь.

Полицейский то открывал, то закрывал рот и очень походил на рыбу, выброшенную на берег, наконец неуверенно, запинаясь, спросил:

– Что за вещь?

– Кольцо. Золотое, с фамильным гербом. Несколько недель назад его украли у меня разбойники, когда я ехал в дилижансе из Бромли в Лондон. С тех пор я его не видел, зато видели другие. Сыщики с Боу-стрит доложили, что некий преступник… – Дэвид умышленно сделал паузу, словно забыл имя.

– Черный Герцог, милорд, – подсказал Адамс.

Дэвид поднял взгляд к потолку, подумал, потом снова посмотрел на Чаули.

– Да. Именно так. Этот… субъект носил мое кольцо, именно так нелепо называл себя и грабил дилижансы. Я хочу вернуть его себе.

Изрытые оспинами щеки полицейского в один момент потеряли свой багровый цвет.

– Э-э-э… да, сэр… Хм… вы могли бы описать герб?

Дэвид снова уставился в потолок, и Адамс, как по команде, вышел вперед, вынул из папки лист бумаги и заявил:

– Вот герб его светлости, герцога Эксетера.

Чаули в ужасе выпучил глаза и, не глядя на Дэвида, промямлил:

– А вы… то есть, прошу прощения, сэр… вы не…

– Нет, я не герцог Эксетер, – улыбнулся Дэвид. – Я его родной брат.

Констебль перевел взгляд на Адамса, и тот коротко кивнул, подтверждая сказанное.

Чаули принялся нервно вертеть бумагу в руках, оставляя на ней потные следы, и сосредоточенно нахмурил лоб, пытаясь понять, что все это значит. Дэвид терпеливо ждал. Где-то открылась дверь, и до них донесся мужской голос, фальшиво напевавший веселый мотивчик.

– Слава богу, вот и офицер Спайкс, – с облегчением выдохнул Чаули. – Он быстро разберется, что к чему, и поможет вам, сэр.

Констебль торопливо покинул комнату, а Дэвид, откинувшись на спинку стула, прислушался. Пение прекратилось, но послышался торопливый шепот, потом раздались шаги, и опять шепот, но уже громкий. Два человека пошли по коридору в их сторону: вот дверь распахнулась, и незнакомый голос подобострастно произнес:

– Доброе утро, сэр.

Дэвид повернулся и взглянул на вошедших. Перед ним стояли тот самый констебль и мужчина с кривыми ногами, который вчера вечером, лопаясь от гордости, объявил всем, что поймал Черного Герцога, – мистер Спайкс. Несмотря на то что видел его в сумерках, Дэвид хорошо запомнил полицейского, который приказал схватить Вивиан и заковать в кандалы.

– Позвольте приветствовать вас в нашем захолустье, – продолжил офицер.

Дэвид смерил его взглядом и коротко бросил:

– Да.

Мистер Спайкс с невозмутимым видом перевел дыхание и добавил:

– Сэр, я Сэмюель Спайкс, шериф этого графства.

– Значит, мое кольцо у вас, – кивнул Дэвид.

– Это действительно так, но, поймите, я не могу просто его отдать первому же джентльмену, который… – Спайкс споткнулся на полуслове.

Дэвид поднялся и, повернувшись к нему лицом, закончил:

– … этого потребует. Какие вам нужны доказательства?

– Э-э… – К такому вопросу Спайкс был не готов. – Надо подумать.

Дэвид со вздохом опустил взгляд, и тогда к шерифу подошел Адамс с очередным документом.