Я держу постоянную связь со всеми штабами, поскольку сейчас мы уже завершаем отработку последних деталей по формированию армии… В этой школе также обучались и другие командиры, которые сейчас, в свою очередь, являются преподавателями, и мы считаем, что добиваемся, в общем, хороших результатов… Я могу говорить так, поскольку кое-что понимаю в этом, могу ясно ставить задачи и делать так, чтобы меня понимали. Я думаю, что моя специальность – это, конечно, командование…».

Маруланда – человек, который очень хорошо ориентируется в сложном мире войны. Она является постоянным предметом его размышлений, она определяет его мировоззрение. «Я действительно постоянно занимаюсь военной проблематикой на основе той информации, которую имею и получаю. В результате обретаешь такой опыт и понимание ситуации, что говоришь: вот в таком месте произойдёт то-то и то-то, и это ещё до того, как достоверно узнаешь тактическую ситуацию, которая имела там место. Начинаешь размышлять о том, как случаются подобного рода вещи; и постепенно обретаешь такое понимание проблемы, что рассчитываешь, в каких условиях может произойти то или иное столкновение…

Конечно, я читал книги, относящиеся к опыту борьбы кубинцев, вьетнамцев, никарагуанцев. Но то, что интересовало меня больше всего, – это глубокое изучение колумбийской армии во всех её аспектах как государственного института, её командных кадров, её структуры и иерархиы, её тактических, оперативных и стратегических планов, для того чтобы, уже исходя из собственного опыта, обрести понимание и отразить любую военную операцию, которая могла бы быть проведена против нас… Именно изучением этого я и решил заняться, а не только опытом других, поскольку если ты не знаешь армию собственной страны, не знаешь её стратегии, его методов проведения операций, командования и развёртывания, то как же можно действовать против неё? Ведь войну-то мы ведём в Колумбии… Это как познание самого себя. Я читал книги о войне во Вьетнаме, но извлёк оттуда не очень много полезного для себя. Колумбийская армия – это армия, очень хорошо обученная, и потому мы позаимствовали её опыт подготовки для нейтрализации её же действий. Это своего рода форма познания врага изнутри, познания основательного, всестороннего, поскольку если ты не знаешь своего врага, ты не сможешь с ним бороться…».

Маруланда весьма сведущ в истории колумбийской армии, особенно в особенностях её оперативной деятельности и стратегии. Он внимательно следит чуть ли не за каждым шагом армии и постоянно держит руку на пульсе перемен, происходящих в рядах врага. По мнению Маруланды, до 1960 г. характер действий колумбийской армии имел обычную форму: «Её манера действовать, руководство тактическими операциями, оперативная деятельность, направления стратегического развития, можно сказать, не изменились с 50-х гг., т. е. она действовала более или менее в прежнем русле. Но начиная с 1960-го г. её кадры прошли зарубежную подготовку, парламент предоставил ей необходимые экономические и материальные ресурсы для создания контрповстанческой армии, поскольку они уже тогда поняли, исходя из кубинского опыта, исходя из опыта других латиноамериканских стран, что в ближайшем будущем в Колумбии им придётся иметь дело именно с партизанскими движениями. И тогда они начали создавать именно контрповстанческую армию с новыми, иными методами действий, уже не только в аспекте политическом, но и военном. Эта ситуация, которую они сознательно просчитали, не забыв ни политический, ни военный аспект. За последние 20 лет в методах действия армии произошли большие изменения, но эти перемены давались с большим трудом, ведь они уже 20 лет ведут контрпартизанскую войну – так же, как и мы партизанствуем уже 20 лет, – но до сих пор у них есть немалая часть командиров, которая не умеет хорошо руководить контрповстанческими действиями. Они всё ещё продолжают цепляться за старые принципы, принципы регулярной армии. Их высшее командование стремилось к созданию такой армии, которая отличалась бы подвижным менталитетом, армии оперативной, которую можно было бы быстро снабжать всем необходимым, легко и оперативно сменять подразделения, которая могла бы преследовать и окружать. И действительно, в этом направлении у них за последнее время произошли важные перемены. Но по мере дальнейшего роста партизанского движения эти перемены не будут срабатывать, и армию ожидает ещё много неудач, поскольку за последние 20 лет партизанское движение тоже создало свой план по внесению корректив в свои методы действий. Вот тут-то они и столкнутся с новой ситуацией, с которой справиться им будет трудно, поскольку они будут иметь дело с партизанским движением, которое, являясь собственно партизанским, одновременно будет движением наступательным, оно будет искать успех именно в атаке… Это радикально изменит ситуацию, поскольку будет означать уже ведение не просто партизанской войны, а войны на более высоком уровне. И в данном случае новый способ наших действий означает изменения в тактическом, оперативном и стратегическом плане применительно к новой реальности. Тогда они начнут приспосабливаться к этой новой реальности, и начнётся новый цикл перемен у каждой из сторон…».

По мнению Маруланды, в довольно категорическом суждении генерала Ландасабаля и других военных, которые писали о том, что партизанское движение не является таким уж непобедимым, есть определённая доля истины. «Но одно дело – маленькая партизанская организация, находящаяся на стадии становления, как это было, скажем, в Маркеталии, но и ту они не смогли уничтожить, несмотря на то что там мы защищались буквально голыми руками; и другое дело – партизанское движение, которое действует на территории всей страны, когда оно уже укрепилось, уже занимает те стратегические позиции, которые позволяют ему выйти на те цели, которые обозначены в генеральном плане. Вот это уже иное, отличное от того, о чём говорит генерал Ландасабаль, это совершенно иная ситуация. Тогда, в прошлом, партизанское движение при возникновении определённой ситуации могло бы быть разгромленным, но сейчас нынешнее партизанское движение никоим образом не может быть побеждено, ни в политическом, ни в военном смысле, поскольку партизанское движение уже состоялось, уже окрепло. Возьмём, к примеру, наш случай: раньше у нас было 607 человек только командного состава, а сейчас – уже более 1000. Как же можно уничтожить столь большую партизанскую организацию, которая обладает таким количеством только командиров? Да, можно убить, допустим, 10, 12, 15 человек, а остальные? У нас уже есть общие контуры стратегии и тактики, …нет, партизанское движение такого масштаба разгромить уже невозможно. Кстати, обратите внимание, раньше военные позволяли себе такую роскошь, как подробно публично рассказывать о своих планах и делать заявления о том, что в военном аспекте колумбийская армия непобедима. Сейчас этого уже нет, сейчас они уже не могут позволить себе таких заявлений…

Мы не