Летчик задумался:

– Мне нужны гарантии.

– Гарантии чего?

– Того, что моя семья в Швейцарии.

– Здесь мои слова – пустой звук, что бы я ни говорил, какое слово ни давал бы, вы мне не поверите. Убедиться, что ваша семья в безопасности, вы сможете в Москве. Вам предоставят возможность связаться с женой по дипломатическим каналам.

– А потом меня арестуют и отправят в концлагерь.

– У нас нет концлагерей. Это во-первых. Во-вторых, старший нашей группы имеет выход на наркома внутренних дел, надеюсь, фамилия Берия вам что-нибудь говорит?

– Конечно.

– Так вот, я гарантирую, что вас поместят туда, где вы не будете испытывать неудобств. Вас не арестуют. Решайте быстрее, скоро селение Зирбе.

Гауптман вздохнул:

– Я согласен. Но в захвате самолета участвовать я не буду. И стрелять в солдат охраны не буду.

– Этого и не требуется.

Впереди показались очертания аккуратных домиков селения Зирбе.

– На площадку, – приказал водителю Рейтель.

Колонна выехала на асфальтированную площадку отдыха и остановилась.

Рейтель вышел из машины. Тут же из леса появился человек в штатском. Он погладил подбородок правой рукой, показывая, что у него нет трех пальцев.

Рейтель направился к нему:

– Приветствую, товарищ Пугас.

– Здравия желаю, пан «инкогнито».

– Я от Иварса.

– Знаю. «Кюбельваген» слева на поляне за кустарником. Пришлось маскировать. Внутри два «ППШ» с дисками, две гранаты «Ф-1».

– Спасибо. Как вы доберетесь до Риги?

– О, это не проблема.

– Ну что ж, еще раз спасибо.

Рейтель повернулся к своим:

– Максим, давай людей сюда, оставь только охрану полковника и летчика.

Подошли Шелестов, Буторин и Сосновский.

Подпольщик показал место стоянки «Кюбельвагена». Буторин выгнал его на площадку.

Ремезов сказал:

– Ну, вот и все, на этом мое участие в операции «Снегопад» завершено. Дальше, майор, сами. Не забывайте: аэродром охраняется отделением солдат, а это восемь человек, вооруженных винтовками и «шмайссерами», не исключено, что у гитлеровцев есть и пулемет. Возможно, и бронетранспортер.

– Разберемся, Андрей! Спасибо за все.

– Не за что! Мне пора. Надо прибыть в центр до появления там высокого начальства и придумать легенду, почему я не пострадал. Но это уже мои дела. Вечером продублирую результат авианалета и вашу доставку до немецкого аэродрома с вербовкой летчика. И, естественно, сообщу о захвате бывшего полковника.

– Может, не будешь рисковать?

– Я осторожно.

Офицеры обнялись. Рейтель пожелал бойцам удачи и помчался на своем «Фольксвагене» обратно к догорающему учебному центру.

Шелестов распорядился:

– Пилота и предателя – на заднее сиденье «Опеля» под охрану Буторина. Я – за руль. Впереди «Кюбельваген», водитель Коган, старший – Сосновский, он же гауптман Кленце. Когану взять «Ф-1», Сосновскому держать при себе «ППШ». При выезде на аэродром сближение с охранением и атака с ходу, в первую очередь снять часовых у «юнкерсов». Это на Сосновском. Остальные работают по караульным. Особо предупреждаю: не допустить в ходе захвата повреждения самолетов. Вопросы есть? По местам!

Колонна вышла на дорогу к селению Зирбе.

Аэродром находился неподалеку. Военный городок, штаб, казармы, ангары, склады, столовая – все, что необходимо для его функционирования, было разрушенное бомбежкой. Только у полуразрушенного центра управления полетами стояли четыре бомбардировщика «Юнкерс-88». Ближе к лесополосе виднелось нагромождение изуродованных советских самолетов «И-15».

Справа показалась взлетно-посадочная полоса. Слева, на удалении триста метров, – палатка охраны и бомбардировщики.

Колонна не спеша направилась к цели.

Часовых оказалось трое. Двое непосредственно у самолетов, вооруженные винтовками, один – в обложенной мешками с песком «чаше». Из нее торчал пулемет MG.

Сосновский крикнул Когану:

– Боря, подрывай гранатой пулеметную точку, Шелестову до нее не успеть. Если они откроют огонь, нам мало не покажется – пулемет всех порвет в клочья.

– Понял.

В «Опеле» Буторин приготовил гранату, Шелестов взвел «ППШ».

Колонну увидел пулеметчик, что-то крикнул в сторону палатки.

Из нее вышли двое, один в форме фельдфебеля.

Немцы недоумевали: кого это несет? Фельдфебель разглядел Сосновского в форме гауптмана, но вот водитель почему-то был в гражданке. Людей в «Опеле» он не видел.

Ощущение опасности пришло к фельдфебелю слишком поздно. Он рявкнул, пулеметчик передернул затвор, часовые вскинули винтовки. Из палатки выскочили еще трое. У этих были при себе автоматы МР-40.

Но первыми открыть огонь немцы не решились, мысль в голове фельдфебеля о внезапной проверке караула не позволила ему дать команду открыть огонь на поражение.

А Сосновский медлить не стал. Он кивнул Когану, когда тот подъехал к «чаше» метров на пятнадцать:

– Стой, Боря! Работаем.

«Кюбельваген» резко затормозил. Сосновский вскинул автомат. Часовые у самолетов находились на открытой площадке и были хорошо видны. Он нажал на спусковой крючок, две первые очереди сняли их.

Одновременно Коган забросил «Ф-1» прямо в «чашу» пулеметчика. Прогремевший взрыв разметал по бетонке разорванные мешки, пулемет и пулеметчика. Досталось и фельдфебелю. Получив осколок в живот, он бросил автомат и рухнул на землю.

Слева от «Кюбельвагена» встал «Опель». Из него полетела граната в сторону палатки. И вновь оглушительный взрыв, за ним – крики, вопли. Осколки разлетелись во все стороны – едва не погиб сам Шелестов. Два острых куска металла пробили крыло «Опеля» в каких-то сантиметрах от присевшего за ним майора.

Буторин из-за машины расстрелял двух рванувших к лесу охранников.

Шелестов отдал команду:

– Зачистить объект!

Офицеры перебежали к палатке. Двое раненых корчились на бетонке. Их и едва живого фельдфебеля добил Буторин.

Командир группы приказал:

– Пилота сюда.

Буторин вывел бледного гауптмана.

Шелестов спросил:

– На каком самолете полетим?

Шварц кивнул в сторону полосы:

– На любом. Проще вырулить на ближнем.

– Но его могли повредить осколки. Берем крайний дальний.

– Я должен вас предупредить: кабина пилотов рассчитана на четырех членов экипажа, а нас, получается, шестеро.