Взять след не составило труда, нападавшие и не думали его прятать. Но вел он кратчайшей дорогой к границе с Корбинским краем. На следующий день на берегу Титовицы была обнаружена брошенная за ненадобностью карета. Естественно, пустая.

Очуметь! Просто очуметь можно! Сотня улорийцев менее чем в дне пути от Ивангорода устраивает нападение на карету семьи наследника престола! Безопасность на высшем уровне! Того и гляди по столице нужно будет ходить с оглядкой. Я обхватил голову руками в попытке сдержать рвущиеся наружу эмоции. Какой сейчас прок от их выплеска? Нужно думать, что делать. Необходим план действий, а для этого нужно мыслить конструктивно. Но как, скажите, пожалуйста, в такой момент сохранить голову холодной?

– Это еще не все плохие новости, – подал голос из-за плеча Федора полковник Матвеев, один из главных помощников Глазкова по Сыскному приказу.

– Неужели?

– Сегодня утром посол Фрадштадта заявил, что кабинет его величества считает недопустимым нарушение территориальной целостности Улории. Ни больше ни меньше.

– То есть чертовы островитяне хотят запретить нам идти в Корбинский край! – угрюмо подытожил Федор. – Опять они суют свой длинный нос в наши дела!

– И господин Матвеев здесь для того, чтобы остановить нас?

– Его царское величество Иван Федорович всего лишь хочет удержать вас от необдуманных решений. Все мы прекрасно понимаем, что нельзя оставлять Наталью Павловну в руках улорийцев и глупо терять большой кровью добытый шанс вернуть Корбинский край в состав Таридии, но и торговые потери от бесчинств фрадштадтского флота тоже весьма велики. Нужно принять взвешенное решение.

– К черту Фрадштадт! Нужно идти на Корбин! – воскликнул доселе молча стоявший позади Федора и Матвеева Алешка. – Я с тобой, Миха! Я помогу тебе вызволить Натали!

Ну вот, хотя бы кто-то вспомнил о главном! У меня украли любимую, без пяти минут супругу, а господа все о политике да о политике. Правда, вспомнил об этом как раз тот человек, у которого пока голова не очень-то болит о судьбе государства, но и на том спасибо.

Вообще-то нужно отдать должное царевичу Алешке. Он в последнее время стал гораздо серьезнее, возмужал, перестал кичиться своим происхождением и научился подчиняться приказам. Опять же, в битве при Грушовке проявил себя великолепно, за что получил свою порцию похвалы и от меня, и от старшего брата, но воспринял это спокойно. Вроде бы обошлось дело без головокружения от успехов. Но всё же Алексей еще не дорос до государственного деятеля, потому и может себе позволить реакцию простого романтика. Федору же волей-неволей приходится сопоставлять свои желания с нуждами государства. А я… А я бы и рад сопоставить, да уж слишком личные у меня мотивы в этом деле. Хотя… Хотя можно попытаться и свои проблемы решить, и Таридии подсобить.

Фрадштадт – это весьма злокозненное островное королевство, чрезвычайно напоминающее собой Великобританию моего мира. Из островного местоположения и проистекает постулат о необходимости превосходства их флота над любым противником. А потенциальными противниками фрадштадтцы считают все остальные государства на планете. Кто сумел усилиться в данный момент времени, тот уже и противник, ибо представляет потенциальную угрозу. Их островная мечта заключается в том, чтобы все континентальные государства бесконечно грызлись между собой и даже не помышляли о создании военного флота.

Янош Первый воевал со всеми своими соседями, зачастую даже одновременно с несколькими, но всегда это делал на суше, в море не лез. Как-то так у улорийцев исторически не складывались отношения с морской стихией, несмотря на наличие весьма протяженного морского побережья. А вот Таридия напротив, всегда стремилась вести свои дела как на суше, так и на море, для чего неоднократно предпринимала попытки создания своего флота. А поскольку Таридийское царство расположено чуть ли не ближе всех к островному королевству, то фрадштадтцы всегда уделяют ему повышенное внимание.

То есть дело обстоит так: наше государство имеет намерение строить флот, потому его нужно «придержать», создать проблемы на суше, чтобы не оставалось ни времени, ни сил думать о море. Только вот не сложилось у островных стратегов на этот раз – Силирия поставлена на место, Тимланд, получив звучную пощечину, отступил с потерей своих территорий, и даже запасной и самый надежный вариант с Улорией не сработал. Запасной – потому что чрезмерного усиления Яноша тоже нельзя допустить. Вот и приходится фрадштадтскому монарху играть «в беспокойство о справедливости», бряцать оружием и играть мускулами.

Но это всё традиционная точка зрения. А что если убедить островитян в том, что Улория вынашивала планы построить огромный флот и высадить свою непобедимую армию на фрадштадтских островах?

– Спасибо, брат, – поблагодарил я Алешку, сжимая руками виски, ибо мысли в моей голове к этому моменту прыгали, вертелись, путались меж собой и со страшной силой тарабанили о черепную коробку. – Дайте мне немного подумать. Мне нужно уточнить два момента. Исчезновение баронессы Энхвальд – это то, о чем я думаю, или есть другое объяснение произошедшего?

– Все факты указывают на то, что именно через Анастасию Романовну информация уходила к улорийцам, – ответил полковник Матвеев, – муж отказывается верить в предательство, но что ему еще остается?

– Господи, чего не хватало человеку? – пробормотал я, припоминая рассказы о том, что предоставлением места наставницы своих дочерей царевич спас семью баронессы чуть ли не от голодной смерти.

– Человеку всегда чего-то не хватает, – в сердцах бросил Федор.

– Второй момент. Какова судьба коронного маршала Курцевича? – я не слышал имени своего противника по дворцовой дуэли среди улорийских военачальников под Грушовкой, но это еще не означало, что его нет в живых.

– Маршальского жезла пан Курцевич лишился, – опять взял слово красномундирник, – то ли в силу невозможности исполнять свои обязанности из-за состояния здоровья, то ли как не оправдавший доверия своего монарха. Но, несмотря на то, что вы угостили его приличной порцией стали, Курцевич выжил и по-прежнему является корбинским воеводой.

– Ага, – только и сумел вымолвить я.

Вот теперь ситуация прояснилась и образ врага приобрел черты конкретного человека. Эх, всё жалость моя! Добил бы тогда товарища, не было бы сейчас проблем. Ах, пан Курцевич, пан Курцевич! Не смог добиться своего прямым путем, так решил пойти путем окольным? Упорный, зараза! И на зависть здоровый – это ж надо умудриться выжить после такого ранения!

– Прав Алешка! С Фрадштадтом потом разбираться будем! – решительно заявил Федор. – Возвращаемся в армию! Если идти форсированным маршем, через две недели можем быть под Корбиным.

– Но ваше высочество! – вскричал помощник Глазкова.

– Я напишу отцу и все объясню!

– Нет, Федя, нет, – медленно произнес я. – Прошу, выслушай меня! Все мы прекрасно понимаем, что две недели – это срок нереальный. Дай-то бог в три уложиться. И все мы понимаем, что может случиться с похищенной девушкой, что за две, что за три недели.