К слову сказать, далеко не все офицеры разделяли мою уверенность в возможности удачного штурма. Многие заявляли о невозможности успеха в условиях отсутствия осадной артиллерии и полноценного обоза с необходимым для штурма инвентарем и инструментом, но я относил эти сомнения на счет отсутствия соответствующего опыта – два из трех полков были недавно сформированными и за плечами имели лишь одно полевое сражение при Грушовке. Я тоже не великий полководец с десятками взятых крепостей в послужном списке, однако эта задача не представлялась мне такой уж сложной. Большая часть стен была всего семи-восьми метров в высоту, ров отсутствовал, южные ворота наспех отремонтировали лишь перед нашим прибытием, артиллерия слабая, гарнизон явно недостаточный. К тому же местные жители с превеликим удовольствием снабдили нас штурмовыми лестницами и вообще готовы были выполнить любой наш каприз. Ну и напоследок стоит упомянуть, что я еще из истории своего прежнего мира был знаком с прецедентом – шведский король Карл Двенадцатый взял Львов силами трех полков, находясь при этом в гораздо менее комфортных условиях. По крайней мере, поддержки местного населения у знаменитого воителя точно не было.

Комбинация будет нехитрой: уже привычная артиллерийская подготовка с южной стороны города сменится усиленной суетой при массовом перемещении войск. Какими бы крепкими ни были нервы у осажденных, но принять подобные движения за подготовку к штурму просто обязаны. Но в то же самое время одетые в маскхалаты передовые штурмовые отряды скрытно выдвинутся к городским стенам с западной стороны, а когда они слаженно полезут на стену, у неприятеля элементарно не хватит сил, чтобы воспрепятствовать этому.

Командовать штурмом я поручил полковнику Карасеву, который был самым опытным офицером в моем маленьком войске и к тому же был рекомендован мне самим царевичем Федором. Передо мной же стояла другая задача. В соответствии с лучшими традициями жанра я должен был проникнуть в Корбинский замок и освободить свою даму сердца. Банально, но факт. Чертов воевода поставил меня в такие условия, что шансы на успех изначально были невелики. Причем он руководствовался в этом деле сугубо политическими мотивами уровня восемнадцатого века. То есть для него Наталья Павловна – всего лишь средство узаконить притязания своего короля на земли Корбинского края. В двадцать первом веке никому бы и в голову не пришла подобная глупость, но в веке восемнадцатом сила традиций была еще слишком велика.

Для меня же, при всем уважении к новой родине, царю Ивану Федоровичу и царевичу Федору, проблемы спорных земель отошли на второй план, как только я узнал о похищении любимой. Именно поэтому я сейчас принимал участие в самой большой авантюре в своей жизни – пытался скрытно влезть в замок и вызволить графиню Ружину.

С северной стороны города был участок, где стена Корбинского замка являлась частью городской стены. Вернее, когда-то именно в этом месте городские стены Корбина начинали строить от стен замка. Эта самая замковая стена мало того что была выше своего городского продолжения на добрых три метра, так еще и омывалась водами небольшого пруда, что делало ее совершенно непривлекательной в качестве места штурма. Зато через нее лежал кратчайший путь к моей цели, и именно здесь было последнее место, где мог ждать моего появления Курцевич.

Я уцепился за эту возможность сразу, после первой же рекогносцировки. При обзоре стены замка в подзорную трубу мой взгляд цеплялся за плохо обработанные камни и широкие, местами наполовину высыпавшиеся кладочные швы. Я никогда не разделял страсти некоторых своих знакомых к скалолазанию, и никакого практического опыта в карабканье по отвесным поверхностям у меня не было. Тем не менее, я был на сто процентов уверен в своей способности преодолеть это препятствие при помощи вбиваемых в швы кладки железных костылей. А прикрытием должны были послужить шумовой фон от работы нашей артиллерии и общая суматоха в рядах неприятеля, ожидающего штурма в противоположной части города.

Однако Игнат Лукьянов, щеголяющий после Грушовской битвы в новеньком, с иголочки, мундире подпоручика, сначала поднял меня на смех, а затем, убедившись в серьезности моих намерений, принялся страстно отговаривать от этого, как он выразился безумия. Спорили мы два дня, но поскольку других дельных идей за это время так и не появилось, моему телохранителю, в конце концов, пришлось сдаться.

– Нет, Михаил Васильевич, сам ты на эту стену не влезешь, – досадливо сплюнув от невозможности оградить меня от сомнительного предприятия, заявил Игнат, – но я знаю, кто сможет туда залезть и спустить для нас веревку.

И через час привел ко мне двух молодых разведчиков – Даниила Березина и Николая Осипова. Оба выросли в предгорьях Верейских гор и имели опыт горных путешествий, в том числе и лазаний по скалам.

Остаток дня прошел в подготовке операции и согласовании действий всех подразделений. И вот наступила ночь.

В темноте определить место, откуда наши скалолазы, стартовавшие часом раньше, начали подъем, было затруднительно, потому все семнадцать диверсантов растянулись цепочкой вдоль подножия стены в поисках их следов.

– Ваше сиятельство, нет веревки! – шепотом доложил кто-то из разведчиков. По голосу идентифицировать говорившего я не смог, а в темноте да в одинаковых черных полумаска различить кого-либо было и вовсе невозможно.

В меру своего понимания и имеющихся возможностей, как и для войны в зимних условиях, я внес кое-какие коррективы в экипировку солдат. Готовящиеся пойти на штурм отряды облачились в темно-серые плащи-накидки, идущие же со мной на дело разведчики были одеты в наскоро сшитые облегающие рубахи и штаны черного цвета. На спине крепились небольшие кожаные вещмешки с двумя пистолетами, несколькими гранатами и парой мягких сапог – я посчитал, что бегать ночью по камням все-таки лучше обутыми. Из накладного кармана вещмешка торчала рукоятка боевого ножа, другого оружия при нас не было.

– Место подъема кто-нибудь нашел? – осведомился я, имея в виду вбитые в стену костыли. В случае неудачи скалолазов я просто не знал, что делать. Оставалась лишь слабая надежда подняться по заготовленным ими импровизированным ступеням и попытаться забросить наверх стены веревку с крюком на конце. Если не удастся и это, то миссия окажется проваленной.

– Данька вернулся! – передали мне по цепочке радостную весть.

– Еще чуть-чуть подождать нужно! – прошептал со стены Березин, как только я оказался рядом. – Наверху постоянно караульные ходят, боязно, что услышат, больше выжидаем, чем работаем. Легче стало, когда наши из пушек палить стали – и звуки заглушают, и забеспокоились улорийцы, засуетились.

– Не спешите, – ответил я, – мы подождем.

– Как влезем, сразу спустим веревку, – Березин снова растворился в темноте.

На этот раз долго ждать не пришлось, минут через десять с негромким всплеском в воду упал конец веревки.

– По одному, – мгновенно перехватил у меня командную инициативу Лукьянов, – не суетиться, наверху рассредоточиваться по стене!

В итоге меня допустили к подъему только восьмым или девятым, сразу после вездесущего Игната. Были у меня некоторые сомнения относительно своих способностей лазать по веревке – не хотелось ударить в грязь лицом перед разведчиками, но они быстро разрешились. Оказалось, что на веревке были заботливо навязаны узлы, благодаря которым подъем не вызвал у меня затруднений.