— Шестнадцатый кабинет. Пока, до встречи!

Айви, заглядывая во все классы подряд, наконец добралась до своего. Мисс Кармело, худенькая женщина с завязанными в узел черными волосами, приветливо с ней поздоровалась и нашла свободную парту около окна.

Игнасио сказал правду — учительница была очень славная. Но она не позволяла забегать вперед по учебнику. Все утро Айви первой заканчивала задания по любым предметам и сидела, сложив руки перед собой и глядя на пустое бурое поле за окном. Почему Сьюзен не сказала ей про две разные школы? Вела себя так, словно им предстоит учиться в одном и том же классе. Разве нет? Говорила, что они каждый день будут видеться. Или она просто имела в виду, что они вместе будут ездить в автобусе?

В обеденную перемену все ели за столами во дворе. Айви сидела одна и разглядывала так называемую площадку для игр — заросший сорняками кусок земли, огороженный проволочной сеткой. Ни асфальта, ни классиков, ни травы, ни бейсбола. Сразу за «игровой площадкой» начинался большой курятник. Там квохтали и что-то клевали куры. Из-за забора летели перья. Понятно теперь, почему мальчишки в основной школе пели про Макдональда и его ферму.

Айви вынула из кармана губную гармошку, чтобы напомнить себе: все-таки она что-то значит. При первых звуках мелодии у нее в душе вспыхнула искорка отваги… И тут порыв ветра принес вонь из курятника. Айви чуть не стошнило. Глубоко дышать было невозможно, и она поскорее убрала гармонику.

Весь день мисс Кармело занималась повторением английского с теми, кто плохо на нем говорил. Айви чуть не заснула со скуки. Но когда ее вызывали, она правильно отвечала на все вопросы и закончила упражнения за несколько минут.

В конце учебного дня мисс Кармело подозвала Айви к своему столу.

— Дорогая, ты отлично говоришь по-английски. Я думаю, тебе не нужно повторять упражнения каждый день.

— Да, мисс Кармело. Я родилась в Соединенных Штатах и хорошо говорю по-английски.

— Вижу. Я думаю, тебе лучше заняться чем-нибудь другим, пользы будет больше.

Айви на радостях выпалила:

— Спасибо, мисс Кармело! Я так и знала, что тут какая-то ошибка!

Мисс Кармело кивнула:

— Ты не против после большой перемены помогать в третьем классе? Мисс Алаписко очень нужен переводчик.

Айви нахмурилась:

— Переводчик? Я думала, вы меня отправите в основную школу…

— Ах, нет, дорогая, это невозможно. Будешь помогать учить малышей английскому. Хочешь быть помощницей учителя? Можешь приступить завтра после большой перемены.

Айви кивнула и вернулась на место, чувствуя, как полыхают щеки, и еле сдерживая злые слезы.

Она снова уставилась в окно и стала думать о том, чем могла бы заниматься после большой перемены, если бы училась в основной школе. Она не знала точно, что именно теряет, но не сомневалась — это куда увлекательнее, чем помогать учительнице третьего класса.

После уроков, когда Айви уже вышла из школы, кто-то сунул ей в руку листок с информацией об организационном собрании оркестра в четверг. Она сунула листок в карман.

Стоя в очереди на автобусной остановке, она увидела, как мимо проехал молодой человек на велосипеде. Он быстро крутил педали. Штанины его синих джинсов были подвязаны веревочками на щиколотках, чтобы их не защемило между спицами. На нем была синяя кепка с какой-то эмблемой, а на плече висела кожаная сумка. Если бы у Айви был велосипед, она могла бы ездить на нем в школу, чтобы не страдать от унижения в автобусе и не слышать дразнилки мальчишек из основной.

В автобусе рядом с ней села совсем маленькая девочка — может, из подготовительного класса. Айви даже пробовать не стала занять место для Сьюзен. У основной школы в автобус хлынула толпа учеников. Все держали такие же листочки с призывом вступать в оркестр. Айви перехватила встревоженный взгляд Сьюзен, но в ответ только кивнула на свою соседку и пожала плечами.

Всю дорогу домой Айви упорно смотрела в окно. Разве не мог хоть кто-нибудь рассказать им с мамой и папой о двух школах? Сьюзен, миссис Уорд, Бертина, Гильермо… Или они не знают, что в других районах Калифорнии все учатся вместе? Не понимают, как это унизительно? Снова она еле справилась со слезами.

Когда Айви шла по проходу к дверям, Сьюзен сказала:

— Айви, пока! До завтра!

— Пока, — ответила она, отворачиваясь.

Было стыдно видеть, что Сьюзен ее жалеет.

Когда двери автобуса закрылись у нее за спиной и раздался шум мотора, у нее словно гора с плеч свалилась.

Потом она увидела, что в нескольких шагах от дороги стоит мама, улыбаясь и раскинув руки ей навстречу. Тут все загнанные вглубь чувства наконец прорвались наружу, и Айви разрыдалась.

За ужином, слушая папину возмущенную речь, Айви чувствовала себя такой измотанной, словно ее прокрутили через отжим в стиральной машине.

— Моя семья живет здесь больше ста лет! Мой прадед работал на ранчо, когда эта земля еще принадлежала Мексике, а не Калифорнии! Ты, Айви, полноправная американка, так же как и мы с мамой. И наши родители тоже были американцами, и их родители тоже, пусть земля им будет пухом! Лус, когда ты оформляла документы Айви, тебя не предупредили про две разные школы?

— Нет, — ответила мама. — Взяли бумаги, сказали «спасибо». Еще сказали, что она может приступить к учебе с сегодняшнего дня и что за ней будет заезжать автобус. Бертина в письме ни слова о другой школе не говорила. И миссис Уорд ничего не сказала, когда я ее спрашивала насчет автобуса. Все ведут себя так, как будто это само собой разумеется.

— И подружка твоя ничего не сказала? — спросил папа.

Айви покачала головой.

Папа то умолкал, возвращаясь к еде, то снова взрывался:

— Почему здесь такие порядки? Во Фресно все дети учатся вместе: японцы, филиппинцы, мексиканцы, англо-американцы. Или мы все не граждане штата Калифорния?

Он зачерпывал мамин острый суп «альбондигас» и продолжал говорить, держа в руке ложку с тефтелькой.

— Значит, нам разрешается вместе с ними заниматься музыкой и спортом? Но только после уроков! Вместе с ними воевать тоже можно. Мой сын сражается за нашу страну! Что за бред? — Папа шумно прихлебывал суп и кричал с полным ртом: — Я поговорю с директорами обеих школ! Пусть тебя переводят!

Айви смотрела в тарелку и гоняла ложкой тефтельки. Что-то ей подсказывало, что папа не отступит. Она была ему благодарна и в то же время беспокоилась. Он устроит скандал в школе? А если папа добьется своего и ее переведут — будут ли учителя относиться к ней так же, как к остальным ученикам? Вдруг родители начнут жаловаться? А если у папы ничего не получится — не начнут ее дразнить еще больше те мальчишки, что пели про старого Макдональда? А вдруг ученики вспомогательной школы скажут, что она зазнайка и считает себя лучше других? У нее голова шла кругом.