– Едут, – довольно громко, чтобы перекрыть храп, произнёс Буров.

– Принял, – ответил я и, откинув холстину, поднял с пола карабин.

Для операции из запасов центра выбрал переделанный для охоты карабин Маузер 98 с оптикой от фирмы Optische Anstalt C.P. Goerz со стволом длиной всего четыреста пятьдесят миллиметров. В мастерской центра на него приладили глушитель, и получилась убойная штучка, отлично работающая на двести метров.

Встав на колено, положил цевье на собранную подставку, так, чтобы срез глушителя находился в полуметре от отверстия в стене сараюшки. Приладился к прикладу, левой рукой поправив накладную бороду, чтобы она не мешала, и начал успокаиваться, настраиваясь на выстрел. Сектор обстрела был небольшим. Всё зависело от того, как встанет экипаж. При самом плохом раскладе у меня будет пара-тройка шагов, которые посол сделает до двери.

Показался экипаж, я приник к прицелу. Карета остановилась. Удачно. Сектор расширился. Показался бледный лицом посол. Шаг, второй. Я выжал до конца спуск. Хлопок. В раненом левом плече отдалось болью, а сэр Чарльз, пораскинув мозгами, упал на крыльцо.

– Уходим, – прошептал мне на ухо Буров, успевший зайти мне за спину.

– Подождём, Пётр Фёдорович. Очень мне хочется на сэра Ричарда посмотреть.

– Как скажете, Тимофей Васильевич, но я бы уходил. Фортуна дама капризная.

– Минуту, – ответил я, передёрнув затвор. – Гильзу подбери.

Приник к прицелу. У входа в посольство началось оживление. Швейцар, открывший дверь, что-то прокричал внутрь. Кучер экипажа подбежал к послу и довольно профессионально начал нащупывать пульс на яремной вене. По описанию Рейли и нарисованных Куликовым портретам, он был одним из четвёрки английских боевиков. Из посольства выбежало ещё несколько человек. Наконец-то, появился он. Да, это был битый войной волчара. Сэр Ричард, спросил что-то у швейцара, а потом, склонившись над трупом посла, сунул палец во входное отверстие от пули в его голове, резко развернувшись, начал осматривать Неву и противоположный берег.

В какой-то момент его взгляд остановился на сторожке. Он хотел что-то сказать, но я уже нажал на спуск. Показалось, что в последний момент наши взгляды встретились, и я увидел на лице сэра Ричарда понимающую ухмылку. Но обдумывать это было некогда, я передёрнул затвор, быстро выцелил кучера и выстрелил. Хлопок и тот упал с дыркой в виске. Правки не требовалось.

– Вот, теперь уходим, Пётр Фёдорович, – произнёс я, заматывая в холстину карабин.

Буров подобрав гильзы, восхищённо мотнул головой.

– Четыре секунды, не больше. Ну, Вы…

– Уходим. Всё помнишь? – прервал я Бурова, подходя к столу.

Взяв рукой в перчатке за горло бутылку, набрал в рот водки и прыснул себе на грудь. Растерев брызги по груди и по бороде, передал её Бурову. Тот сначала так же, не снимая перчатку, хорошо глотнул, а потом проделал то же, что и я.

– С Богом, Пётр Фёдорович. Двинулись.

Буров взял пустую корзину, в которой мы принесли водку и закуску, а я завёрнутый в холстину карабин. Выйдя из сторожки, увидели как на следующем быке, ближе к Петровской набережной, где происходили основные работы, столпился народ. Перебираясь по мосткам, изображая пьяного, я «оступившись», уронил карабин в воду. Жалко, конечно, хорошая машинка была, но сделаем другую. Пара мастеров, которые работали во всё больше разрастающейся мастерской центра, были настоящие Левши. И блоху подкуют, и … Многое чего, в общем, могли сделать с помощью напильника и какой-то матери.

– Как там Родион? – встретил нас вопросом старший мастер, помогший нам найти пару часов назад «родственника».

Толпа на быке собралась приличная. От посольства раздались выстрелы. Судя по всему, паника там возрастала.

– Спит, – пьяно икнул Буров. – Не думал я, что дядька Родион так пьёт. Просил его разбудить вечером, чтобы работы не лишиться. Ему ночью дежурить. Опохмелиться только оставьте. Там ещё осталось.

– Разбудим, – довольно усмехнулся мастер. – А что утопили?

– Пять рублей, – я с пьяной разухабистостью махнул рукой. – Община убьёт теперь. Четыре металлические пластины угробил для кузни. Где я теперь такие деньжища возьму?! Угораздило меня сюда припереться. Говорил же тебе, Гераська, что надо сначала до постоя дойти и оставить их там.

– Да, ладно, Митька, решим как-нибудь, – Буров вновь пьяно икнул. – А вы чего тут собрались все?

– Чего-то у англицкого посольства творится.

– Да и хрен на них, – пробормотал я. – И с твоим дядькой, Гераська, такой же хрен. Сволочь пьяная. А мне теперь пять рублей искать.

Матерясь, я, расталкивая руками толпу, направился к мосткам до следующего быка. Буров, продолжая икать и что-то повинно бубня, следовал за мной. Надеюсь, что образ двух крестьян, попавших в столицу, мы сыграли убедительно.

* * *

– Объясните мне, маркиз, как могло такое произойти?! Покушение на российскую императрицу с детьми, совершённое английскими офицерами, убийство сэра Скотта и эта нота Николая Второго?! – Георг Пятый с раздражением смотрел на маркиза Лансдауна.

Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, Пятый маркиз Лансдаун сменил на посту министра иностранных дел убитого во время Лондонских событий прошлого года маркиза Солсбери.

Кроме него и короля в кабинете находился ещё новый премьер-министр Великобритании Генри Кэмпбелл-Баннерман, глава либеральной оппозиции. После того как граф Бальфур в мае этого года был убит фениями, либералы, можно сказать, получили в Палате общин большинство, и Георг Пятый был вынужден назначить Кэмпбелл-Баннермана премьер-министром. Тот быстренько сформировал свой кабинет, в котором различные посты получили Асквит, Ллойд Джорж, Морли, Бёрнс. К ним присоединился назначенный ранее маркиз Лансдаун, возглавлявший Либеральную юнионистскую партию в Палате лордов и являвшийся сторонником англо-французского союза.

– Ваше королевское величество, покушение на Её императорское величество Елену Филипповну – это непредсказуемые действия исполнителя, или как сейчас говорят врачи – эксцесс исполнителя. Никому и в голову не могло прийти, что направленные выяснить содержится ли заключённым в Приоратском дворце лейтенант Сидней Рейли офицеры Джонсон и Уилсон откроют огонь по русской императрице и её детям. В их характеристиках говорилось, что они хладнокровные, исполнительные воины, прошедшие не одно сражение. Тем не менее, это случилось, – маркиз Лансдаун замолчав, достал из кармана платок и промокнул им лоб.

– От кого была получена информация, что Рейли содержится в Гатчине в Приоратском дворце? Кто дал указание провести проверку этой информации? – спросил король, глядя между премьер-министром и министром иностранных дел.

– Помощник погибшего посла сэр Уильямс, сообщил, что от агента в Гатчинском дворце были получены сведения о различных слухах при русском дворе, по которым в Приоратском замке содержится какой-то узник, находящийся под постоянной охраной, чуть ли не в железной маске и прочие романтические домыслы. Сэр Чарльз самостоятельно принял решение направить туда двоих из прибывших для силовой поддержки посольства офицеров, для проверки информации. Пропавший без вести Рейли слишком много знал. Одно дело предполагать, что его захватили русские, – маркиз Лансдаун вновь вытер пот со лба. – Другое дело, знать точно, что он у них в руках. Последствия данной разведывательной операции Вам известны, Ваше королевское величество. Сейчас ждём по этому инциденту более подробной информации от агента из царского дворца.