— Что тебе известно об этом?

— Лишь то, что было в открытой печати, — объяснил Келли. — Мы обсуждали это в группе. Нам казалось, что это была искусно проделанная операция. Эти парни из сил специального назначения могут действовать очень хитро, когда постараются. Но...

— Вот именно. Но в лагере никого не оказалось. Вот этот человек, — Максуэлл указал на фигуру на аэрофотоснимке, — опознан как полковник ВВС. Ошибки быть не может. Келли, вы никогда и никому не повторите этого.

— Понимаю, сэр. Как вы предполагаете осуществить операцию?

— Мы еще точно этого не знаем. Ты знаком с этим районом, и нам нужно, чтобы ты помог выбрать альтернативные планы.

Келли подумал о прошлом. Он провел пятьдесят часов в этом районе, без сна и отдыха.

— Очень рискованно для высадки с вертолета. Здесь множество зенитных батарей. Относительно Сонг-Тэй по крайней мере можно было сказать, что тот лагерь был расположен далеко от всего, а ведь это место достаточно близко к Хайфону, тут много дорог, имеются мосты, а также находятся другие объекты. Операция будет очень трудной, сэр.

— Никто и не говорит, что все будет просто.

— Если вы опишете вот здесь дугу, то для скрытного подхода можно использовать этот хребет, но понадобится где-то перебраться через реку.., скажем, вот здесь, и вы наталкиваетесь на ловушку из зенитных орудий.., а вот эта еще хуже, судя по тому, что здесь написано.

— Разве ваша группа планировала воздушные операции в этом районе, чиф? — не без изумления спросил Максуэлл и был удивлен полученным ответом.

— Видите ли, сэр, в нашей группе коммандос всегда не хватало офицеров. Они все время нарывались на пулю. Я исполнял обязанности офицера группы, планирующего операции, в течение двух месяцев, и мы все знали, как проникнуть в лагеря и на объекты противника. Нам это было необходимо, ведь это самая опасная часть большинства операций. Поймите меня правильно, сэр, но не обязательно носить офицерские погоны, чтобы уметь мыслить.

— Я никогда не говорил, что думать умеют только офицеры, — едва не возмутился Максуэлл. Келли сумел улыбнуться.

— Не все офицеры считают так, как вы, сэр. — Он посмотрел на карту. — Эту операцию следует планировать с конца. Начинайте с того, что вам требуется после захвата цели, затем возвращайтесь к методу подхода и проникновения на объект.

— Об этом потом. Расскажи мне прежде о долине реки, — попросил Максуэлл.

Пятьдесят часов, вспомнил Келли. Его перебросили на вертолете из Дананга на борт подводной лодки «Скейт», которая затем доставила в поразительно глубокое устье этой проклятой вонючей реки. Далее Келли двигался вверх по течению, держась за подводный скутер, работавший на электрических аккумуляторах. Не исключено, этот скутер все еще там, если только какой-нибудь рыбак не зацепил его своей леской. Келли оставался под водой, пока не кончился воздух в баллонах, он даже теперь помнил, как страшно было потерять способность прятаться под покрытой рябью поверхностью реки. Как страшно было подняться на поверхность, если даже слишком опасно было двигаться под водой и приходилось прятаться под водорослями у берега, наблюдая за транспортом на шоссе, проходящем рядом с рекой, слушая грохот зенитных батарей на вершинах холмов и думая о том, что сделают с ним снаряды 37-миллиметрового калибра, наткнись на него какой-нибудь северо-вьетнамский бойскаут и сообщи об этом отцу. И вот теперь этот адмирал спрашивал его, как лучше рискнуть жизнью других людей в том же самом месте, положившихся на него, как это сделала Пэм, полагая, что он знает, как нужно поступить. Эта внезапная мысль заставила бывшего главного боцмана похолодеть.

— Это опасное место, сэр. Я хочу сказать, что ваш сын тоже повидал там многое.

— Но не с твоей точки зрения, — напомнил Максуэлл. В этом он прав, согласился Келли. Младший Голландец забрался в надежное густое укрытие. И, ежечасно пользуясь своим радиопередатчиком, ожидал, что Змея придет и спасет его, а пока он лежал, сжимая сломанную ногу, страдая от мучительной боли и прислушиваясь к грохоту тех же самых зенитных батарей, которые сбили его А-6 и теперь молотили небо, стараясь воспрепятствовать другим самолетам взорвать мост, мимо которого пролетели его бомбы. Пятьдесят часов, вспомнил Келли, без отдыха и сна, только страх и желание выполнить задание, порученное ему.

— Сколько у нас времени, сэр?

— Мы не знаем этого. Честно говоря, я даже не уверен, что нам дадут добро. Когда у нас появится план, мы представим его. А когда его одобрят, мы соберем силы, подготовим их и проведем операцию.

— Метеорологические условия? Насколько они повлияют на ваши планы? — спросил Келли.

— Операция должна проводиться осенью — этой осенью — или, может быть, никогда.

— Вы говорите, что эти парни никогда не вернутся домой, если мы не спасем их?

— Никакой другой причины для северо-вьетнамцев построить лагерь так, как они это сделали, нет, — ответил Максуэлл.

— Адмирал, я — хороший коммандос, но всего лишь боцман. Вы не забыли этого?

— Джон, ты — единственный человек, который побывал рядом с этим местом. — Адмирал собрал аэрофотоснимки и карты и передал Келли новый комплект. — Ты трижды отказался от обучения на офицерских курсах. Мне хотелось бы знать почему, Джои.

— Хотите знать правду? Это означало возвращение обратно во Вьетнам. Я достаточно рисковал.

Максуэлл согласно кивнул, сожалея про себя о том, что его лучший источник информации, знавший ситуацию на месте, не получил достаточно высокого звания, соответствующего его опыту и знаниям, но он помнил также, как совершал боевые вылеты со старого авианосца «Энтерпрайз» вместе с летчиками-сержантами, и по крайней мере один из них демонстрировал смекалку, достаточную для командира воздушной группы. Он также знал, что лучшими пилотами вертолетов были, наверно, сержанты, произведенные в уоррент-офицеры после краткосрочных курсов, организованных армией в Форт-Паккере. Сейчас не время для высокомерия офицерской кают-компании.

— При подготовке к операции в Сонг-Тэй была допущена одна ошибка, — заметил Келли после недолгого молчания.

— Какая именно?

— Они, вероятно, перетренировались. После определенного периода подготовки дальнейшие занятия только ухудшают их готовность к выполнению задания. Надо выбрать подходящих людей, и максимум через две недели они будут готовы к операции. Более продолжительная подготовка приводит к тому, что они начинают беспокоиться, нервничать и теряют целеустремленность.

— Ты не первый, кто сообщил мне об этом, — согласился Максуэлл.

— Этим будут заниматься «тюлени»?

— Мы еще не приняли решения. Келли, я могу дать тебе две недели, пока мы занимаемся другими сторонами операции.

— Как мне связаться с вами, сэр?

Максуэлл положил на стол пропуск в Пентагон.

— Никаких телефонных звонков, никаких писем — все только при личной встрече.