Даша ее уже не слушала. Развернувшись, она помчалась в хирургическое отделение.

Оно располагалось в соседнем корпусе рядом с диагностическим отделением, и ходу до него было минуты три, не больше. Но тут, откуда ни возьмись, снова Королев на ее пути!

— Даша, это я, — обрадованно доложил он, будто его можно было с кем-то спутать, и ухватил ее за рукава куртки. — Ну, что? Ты договорилась?

— О чем?

Она торопилась. Ей нужно было срочно переговорить с Иваном Александровичем. Затем пробежать пару кварталов до угла, где была проходная станкостроительного завода. Там кое о чем поспрашивать вахтеров, а затем уже засесть за телефон и обзвонить всех, в соответствии с Лешкиными пометками на полях ее телефонного справочника.

А тут снова на пути Королев! Да что же он вечно не вовремя!

— Как о чем? — Володя оскорбленно дернул подбородком. — Ты собираешься договариваться о том, чтобы тело Тамары Михайловны нам выдали, или нет?! У нее же никого нет! Надо же хлопотать, платить кому-то…

— Никому платить не нужно, — оборвала его Даша жестко. — Никому платить, никого хоронить не нужно.

— Как это? — Королев вытаращил на нее изумленные глаза. — Ты чего несешь, Дарья?! Ты хочешь бросить ее тут?! Прямо тут!!!

— Она жива, Королев. — Не сдержавшись, она даже по носу его щелкнула левой перчаткой, которую сжимала в правой руке. — Тамара Михайловна жива.

— Как жива?

Он ничего не понимал и смотрел теперь на нее, как на совершенную дурочку. То на нее, то на деньги, которые извлек из бумажника и принялся вдруг лихорадочно пересчитывать.

— Жива, жива, не сомневайся. Убийца не рассчитал удара или промахнулся. И наша тетя Тамара осталась жива.

— И что же теперь? — Он в очередной раз перелистал денежные купюры. — Как же теперь я деньги верну людям?! Я кого записывал, кого нет. Я же не помню, кто сколько сдавал на погребение! Даш, что делать?!

— Купи апельсинов, — улыбнулась она, снова от души порадовавшись тому, что ловкость на сей раз убийце изменила. — Купи ей апельсинов, Королев. Они будут кстати к ее выздоровлению. Ну, я пошла…

И она ушла, оставив Королева стоять столбом посреди больничного двора.

Иван Александрович маршировать по хирургическому отделению уже не мог. Силы иссякли. Он тихонечко сидел на мягком диванчике под огромным стендом, на котором красными буквами вповалку было написано: «Санбюллетень».

Слово было из его далекого социалистического прошлого. Он уж было думал, что и слов таких нет уже, что отменили их в связи с новым демократическим видением жизни. Ан нет, еще применяются в обиходе, хотя бы вот в больничном.

Дежурная медсестра уже трижды подходила к нему, предлагая то чай, то лекарства. Он отказывался, не из гордости, нет. Он и чаю бы, и лекарства выпил теперь с удовольствием. Он отказывался из-за безобразно великого чувства вины, которым страдал с той самой минуты, как узнал обо всем.

Вот, оказывается, куда голубушка собралась сегодня! Вот для чего вырядилась, как на дежурство ночное. Она и была на дежурстве. Она несла вахту. Хотела квартирного вора поймать в одиночку. Вычислила его и хотела поймать с поличным, когда тот его генеральскую квартиру чистил.

А он ее оскорбил! Едва не назвал сумасшедшей. Да что там, не назвал! Назвал, конечно. Да еще и предложил в больничку психоневрологическую спровадить.

Старый болван! Пока издевки сочинял, она пыталась ценой своей жизни его барахло спасти. Вот далось оно ей! Зачем же?! А если бы погибла сегодня, дурочка, что бы он тогда делать стал?! Как жить с таким грузом?!

— Иван Александрович, — окликнул его молодой женский голос. — Вам нехорошо?

Снова медсестра? Он же сказал, что ему ничего не нужно! Что за назойливость такая, честное слово!

Он поднял голову и удивился. Девушка, присевшая с ним рядом, не была медработником. Это была та девушка, которая жила с Томой в одном подъезде. Он всегда с ней здоровался, и она нравилась ему. Очень утонченная внешность, очень красивые черты лица, неискушенный взгляд, и держится всегда с достоинством. Хорошая девочка. Что она здесь делает?

— Но как же, Иван Александрович! — мягко укорила она его. — Тамара Михайловна, она же со мной всю жизнь в одном подъезде прожила. Она совсем одна, да и я тоже…

— Да, да, извините, — кивнул он, сочтя ее аргументы не очень убедительными.

Одиноких много, сочувствующих не найдешь.

— Как она? — Даша кивнула на двери операционной, над которыми горело табло «Идет операция». — Шансы есть?

— Да, да, говорят, что все будет хорошо. — Он уставился на свои ладони, покрытые пигментными пятнами, и вдруг неожиданно для самого себя покаялся. — А я ведь ее обидел. Прямо сегодня, прямо перед тем как всему случиться. Посудите сами! Вырядилась в валенки, шарф трижды вокруг шеи обмотала. Странным мне это показалось тогда. Она, оказывается, вора караулила, да… Да и шарф этот ей жизнь спас, не он бы, померла.

— Почему вы решили, что она караулила вора?

— Она точно ждала кого-то или чего-то, — убежденно повторил Иван Александрович. — И потом сказала, что я ее еще стану благодарить. Стало быть, она знала, что именно мою квартиру станут грабить? Так получается?

— Возможно! — ахнула Даша, пододвигаясь к старику чуть ближе. — Знаете, она была просто шокирована всеми этими кражами. Всякий раз, как останавливалась со мной, так все время заводила разговор именно об этом. И однажды мы с ней пришли к одному мнению, что вор очень хорошо знает повадки стариков. Осведомлен об их ежедневном расписании, поэтому так ни разу и не попался.

— Считаете, что этот мерзавец следил за мной? — Иван Александрович задумчиво сощурился. — А она… А Тома, выходит, следила за ним?! Стало быть, она знает, кто это! Боже мой!!! Ей срочно нужна охрана! Он не успокоится! Как только он узнает, что она жива, а он узнает, будьте уверены, он повторит свою попытку! Он захочет убить ее! Посидите здесь, девочка. Мне нужно срочно позвонить.

Иван Александрович поднялся через великую силу. Болели колени, страшно признаваться было, как болели. И мази заграничные, детьми присланные, не особо уже помогали. Ни зарядка ежедневная. Вся надежда была на выправку воинскую да на твердость духа. Как бы не это, давно бы уже в развалину превратился.

— Вы позволите? — улыбнулся он дежурной медсестре, уважительно наблюдающей за тем, как твердо чеканил он шаг, подходя к ее посту. — Мне необходимо срочно позвонить, голубушка. Позволите?

— Да, да, конечно. — Девушка приветливо улыбнулась, пододвигая к нему поближе старенький телефонный аппарат.

Ее предупредили, насколько уважаем этот человек. И просили не чинить ему никаких препятствий, даже если он попросится сменить ее на дежурстве.

Он, наверное, теперь звонит и выбивает с кого-то обязательную охрану, подумала Даша, наблюдая за бывшим военным. И Тамара Михайловна теперь будет под надежной защитой. С одной стороны — охранники возле дверей больничной палаты. С другой — Иван Александрович, он же теперь не оставит ее, как бы она ни противилась. Он теперь всегда будет с ней рядом. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.