Около 1145—1146 года Изяслав Мстиславич породнился и с венгерским королевским семейством: его сестра Евфросиния стала женой юного венгерского короля Гезы II (1141— 1162), которому к тому времени исполнилось всего пятнадцать или шестнадцать лет. Как считают исследователи, одной из целей этого брака было стремление матери Гезы, королевы Елены, и ее брата и опекуна короля, бана Белуша (серба по национальности), нейтрализовать «русского» претендента на венгерский престол Бориса Коломановича. И действительно, последнему не удастся получить никакой помощи на Руси, довольствуясь поддержкой в Германии и Византии.

Евфросиния Мстиславна оказалась женщиной умной и властной и на первых порах подчинила юного супруга своему влиянию. Венгерские войска постоянно участвовали в войнах Изяслава — и до 1149 года, и позднее. Так, еще зимой 1148 года, как мы помним, киевский князь с их помощью подверг разорению черниговские земли. Правда, для многих венгров тот поход закончился трагически: на обратном пути, во время переправы через какое-то озеро, из-за внезапно начавшейся оттепели под войском обломился лед, и некоторые из воинов утонули. (Связи Мстиславичей с венгерским домом также будут укрепляться с течением времени. Около 1150 года младший брат Изяслава Владимир женится на дочери всесильного бана Белуша.)

Еще один правитель, с которым Изяслав находился в свойстве и к которому обратился за помощью, был чешский князь Владислав II (1140—1174). На некой родственнице этого князя — предположительно, двоюродной сестре — зимой 1143/44 года женился брат Изяслава Святополк, тогда княживший в Новгороде[59]. Сватья сохраняли друг с другом добрые отношения, несмотря на то, что Владислав II считался противником новой венгерской родни Изяслава и оказывал помощь пресловутому Борису Коломановичу. Весной или в начале лета 1148 года Владислав лично побывал на Руси на обратном пути из Святой земли (он принимал участие во Втором крестовом походе)[60] и, по всей вероятности, провел в Киеве какие-то переговоры с Изяславом.

Теперь правители Венгрии, Польши и Чехии должны были помочь изгнанному киевскому князю в войне с Юрием Долгоруким. «Изяслав же пришед во Володимир, — рассказывает летописец, — поча ся слати в Угры к зятю своему королеве, и в Ляхы к свату своему Болеславу, и Межце (Мешке. — А.К.), и Индрихове (Индрику, то есть Генриху. — А.К.), и к ческому князю свату своему Володиславу, прося у них помочи: а быша всели на кони сами полку своими пойти к Киеву». Если же сами они по какой-либо причине не смогут возглавить войска, просил Изяслав, то «полкы своя пустять любо с меншею братьею своею, или с воеводами своими».

Готовность помочь русскому князю выразили все. Король Геза, правда, поставил свое участие в походе в зависимость от предстоящей войны с Византией. «Ратен есмь с царем, — предупреждал он Изяслава. — Яже буду порожен (свободен. — А.К.)у а сам пойду, а пакы ли (то есть если буду занят. — А.К.), а полкы своя пущю». Польские же князья готовы были лично поддержать союзника: «Мы есмь у тебе близ, а одиного себе оставим стеречи земле своея, а два к тобе поедета». Также обещал явиться со своими полками чешский князь Владислав.

Так сложилась мощная коалиция восточноевропейских держав, враждебных Юрию, — Венгрия, Польша, Чехия и Волынь, а также Смоленск и Новгород, где княжили брат и сын Изяслава Мстиславича. Получив согласие всех будущих участников похода на Киев — короля Гезы, князей Болеслава, Мешка и Генриха и чешского князя Владислава, Изяслав Мстиславич отправил к ним новые посольства «с дары великыми и с честью». Он просил сватьев «воссесть на коней», то есть выступить в путь, 25 декабря, на Рождество Христово.

* * *

Что мог противопоставить этой коалиции Юрий Суздальский? Хотя он и был Мономашичем, но принадлежал к младшей ветви рода, происходящей от второго брака князя, и не мог похвастаться особой близостью к каким-либо правящим европейским домам. Его княжение в Суздале также не способствовало установлению династических связей на Западе. Скорее, Юрий с самого начала был сориентирован на контакты с южными и восточными соседями Руси. По своей первой супруге он был связан с половцами. Кем была его вторая супруга, мы не знаем. (О ее принадлежности к византийскому правящему роду Комнинов — о чем речь шла выше — можно говорить сугубо гипотетически.) Также ничего не известно об иноземных брачных союзах старших сыновей Юрия, если не считать указания поздних летописцев на то, что жена князя Андрея Боголюбского (вторая?) была родом из Волжской Болгарии.

И тем не менее Юрий сумел на равных вступить в борьбу с племянником. Ему удалось найти союзника, который обладал не меньшими связями в восточноевропейском мире, чем Изяслав. Этим союзником стал галицкий князь Владимир (или Владимирко) Володаревич, имя которого уже упоминалось на страницах книги.

Князь Владимирко, несомненно, принадлежит к числу наиболее ярких фигур раннего русского средневековья. Создатель единого Галицкого княжества, он вошел в историю как сильный и жестокий правитель, человек действия, но вместе с тем и как хитроумный и изворотливый политик, способный порой убедить оппонентов одной только силой своего красноречия, а порой и попросту подкупить их, не боящийся рядиться в самые разные обличья и примеривать на себя роль то миротворца, то страдальца, а то и пророка, вещающего от имени Бога. Летописец называет его «многоглаголивым» — согласимся, что этот исключительный в русской летописи и не слишком лестный эпитет ярко характеризует галицкого князя. А в другом месте Киевской летописи содержится восторженная оценка «доброго князя Владимира», который, оказывается, «братолюбием светяся, миролюбием величался, не хотя никому зла».

Сын перемышльского князя Володаря Ростиславича (представителя старшей ветви потомков Ярослава Мудрого), Владимирко впервые проявил себя в драматических событиях 1122 года, когда его отец был обманом захвачен в плен поляками. Тогда он вызволил отца из плена, уплатив за него какой-то немыслимый по размеру выкуп (не только поляки, но и современники-немцы поражались тому, сколько «золота и серебра, и всяких драгоценностей в вазах и одеждах, и разного рода богатств было привезено на колесницах и верблюдах в Польшу»).

Вскоре, в 1124 году, Володарь умер, а еще раньше его в том же году умер его брат, князь-слепец Василько Теребовльский. Далеко не сразу Владимирку удалось объединить под своей властью оба удела — отца и дяди. Это случилось только в 1141 году, после смерти его последнего двоюродного брата Ивана Васильковича. Своим стольным городом Владимирко избрал ничем до того не примечательный Галич, ставший при нем одним из главных политических центров Руси.