– Вот вам и воздухоплаватели, – абсолютно точно определил последних обитателей корзины Василевс. – Что может быть страшнее, чем безвестная смерть среди айсбергов.

Менее сентиментальный Сероволк деловито огляделся, упёрся в окоченевший труп коня и, поднапрягшись, вытащил из-под него человека.

– Ох, ты! Это, оказывается, ещё и сарацин! – перевернул цыган мертвеца на спину. – Занесло же!

– Да нет, посмотри на черты лица, он не сарацин, скорее, он евландеец, просто долго пробыл в жарких широтах, – распознал Василевс в загорелой физиономии трупа его расовую принадлежность.

– Там на папины деньги он гулял, веселился бездумно, – пропел цыган, перевернув человека на живот, чтобы расстегнуть блестящую кирасу с надписью «Убил дракона – сохранил деревню».

– Яша! – скривился Царевич, разгадав мародёрские намерения цыгана.

– А что Яша! Он труп, ему всё по барабану, а мне «броник» ещё пригодится, – ответил Сероволк.

– Ничего, ничего, надевай и носи на здоровье, – посоветовал колдун. – Только, смею предупредить, дурная это примета, с мертвеца причиндалы донашивать. Такая амуниция беду навлечёт, как пить дать, навлечёт.

После такого напоминания Яков решительно отказался от кирасы, но не преминул профессионально обшарить карманы мертвеца и выудил на белый свет потрёпанную колоду карт.

– Гляньте, братва, «сарацин» ещё и картёжник! – развернул цыган веером колоду, в которой все «картинки», за исключением трёх валетов, сильно смахивающих на богатырскую троицу, были перечёркнуты красной чертой, и никто не придал этому факту значения. – Такое впечатление, что они ему для каких-то других игр нужны. Может, в «дурака» перекинемся?

– Хватит ёрничать, Яша, при мертвецах. Ладно, человека в расчёт не берёшь, над прахом лошади хоть бы не глумился, – пристыдил Премудрый цыгана.

И тут случилось первое чудо: «прах лошади» открыл глаза и слабо заржал. Моментально забыв про «жмурика», Сероволк переступил через него и опустился на колени рядом с очнувшимся от морозной спячки жеребцом.

– Братцы, гляньте, жеребчик ожил! – обняв за шею коня, радостно завопил Сероволк. – Надо развести костёр, обогреть, пока он бронхит или менингит не схлопотал.

Колдун с Царевичем спешно принялись за дело.

Спустя полчаса под перевёрнутой гондолой, укрытой сверху полотнищем воздушного шара, уютно трещал костёр, а вокруг этого, с позволения сказать, очага, кружком сидели Царевич, Премудрый, оправившийся от обморожения Искалибур (а как мы с вами прозорливо догадались, это был именно он) и, верхом на закоченевшем королевиче, Яков Сероволк. Лошадь изредка лизала обледеневшее лицо хозяина и, вздымая голову к верху, протяжно ржала.

– Может, он жрать хочет? – высказал предположение цыган, когда Искалибур в очередной раз прошёлся шершавым языком по ледяной рыцарской щеке.

– Идиот! Хватит уже! Не видишь, конь по хозяину скорбит, – накинулся на цыгана Василевс, так надоели ему неуместные шуточки конокрада.

Иван с теплотой посмотрел на Искалибура.

– Вот кто бы мог подумать. Скотина, а такая преданная, – погладил он лошадь по роскошной гриве, в которой, словно самоцветы, ещё блестели в бликах костра прозрачные льдинки.

– Тогда чего мы тормозим, – вдруг став серьёзным, произнёс цыган. – Давайте попробуем оживить её хозяина! У нас же есть презент Аликантронии – живая вода из заветного озера. Я думаю, случай подходящий. Заодно проверим на нём, есть ли побочные эффекты у напитка.

Товарищи, уже напрочь забывшие про диковинную жидкость, булькавшую где-то на дне колдуновской походной сумы, заметно приободрились.

– А что, чем чёрт не шутит! – молодецки ударил тростью по мертвецу Василевс, и, с начавшего скоропостижно оттаивать рыцаря потекли весёлые ручейки.

– Ты что, мог так и жеребца «разморозить»? – собрался уже закатить скандал Сероволк, полчаса своим телом с одной стороны и костром с другой, отогревавший Искалибура.

– Ни в коем случае! – ответил колдун. – Живое согревают только живым, а колдовством можно только «мясо» разморозить. Принцип «магической микроволновки»!

– А-а, ну тады ой! – успокоился цыган и стал подтягивать свежеразмороженное тело поближе к костру.

Царевич перебрался к Сероволку на подмогу, и тут его руку вновь прошила боль, как от термического ожога.

– Какого. – дёрнув рукой, Иван собрался было выдать замысловатый каламбур, но осёкся: на кольце отчётливо высветилась надпись «Не советую».

– Может, не стоит? – послушался совета кольца Царевич. – Вдруг в зомби его превратим? Потом бегай по этой снежной обители зла, доказывай ему, что несъедобен.

– Не дрейфь, Ваня! – уверенно ответил Василевс, откупоривая бутылку с живой водой. – Лошадь чувствует хорошего человека, да и наш оборотень, смотри, как старается, тоже ничего плохого не чует, а у него чутьё на такие жуткие вещи, бабушка не горюй.

– Эх, ладно! Будь по-вашему! – «уговорился» Царевич и, покосившись на потемневшее кольцо, принял активное участие в таинстве оживления.

Приготовив обогретое у «живого» источника тепла тело, Сероволк и Царевич, с трудом раздвинули мертвецу челюсти, а Василевс Премудрый, для вящего эффекта бормотавший подходящее случаю заклинание, влил ему в горло полбутылки живой воды.

– Теперь подождём, пока подействует, – откинулся на стенку корзины Василевс и погрузился в медитацию.

– Подождём! – сказал цыган и, прислонившись к задремавшему в тепле Искалибуру, тоже вскоре погрузился в сон.

Только наслаждающийся бессонницей Иван остался на боевом посту внимательно наблюдать за подозрительным «жмуриком».

И он его не прозевал!

Спустя где-то час-полтора мертвец внезапно выгнулся и закашлялся. Достав на всякий случай молоток, Иван поспешил разбудить зачинщиков последнего ритуала.

– Ахмут, я тея ую! Я сех ас ую в ом Апчхи-саае! Ахмут, пылец! – приходя в сознание, забормотал, проглатывая буквы в словах, оживший мертвец.

– Что он сказал? – взяв молот двумя руками, спросил решительно настроенный Царевич.

– Спасибо, я тебя убью! – «перевёл» Премудрый послание из потустороннего мира. – Я всех вас убью, в этом, тут он, видимо, просто чихнул, сарае. Спасибо подлец!

– Это он нам? – рассердился цыган на неблагодарного мертвеца. – Я его сейчас сам в исходное состояние, ножом по горлу.

– Не кипятись! – осадил «легковоспламеняющегося» Яшку, колдун. – Это у него последние минуты жизни в памяти всплывают, а если память возвращается, значит, нормалёк, он не манкурт.

– Кто?

– Не манкурт. Манкурт, по-восточному, зомби. По всей видимости, этот путешественник военно-воздушный дилетант. Ничего, сейчас узнаем, кто он и откуда.

Словно только и ожидая этих слов, оживший рыцарь открыл глаза и рывком перешёл из лежачего положения в положение сидя. Искалибур, увидев живого хозяина, радостно заржав, полез к тому лобызаться. Рыцарь нежно обнял жеребца и. захлюпал носом. От такой трогательной картины и нахлынувших чувств богатыри украдкой смахнули скупые мужские слёзы (даже не слёзы, так, слезиночки) и умилённо уставились на сладкую парочку – боевого коня и его, с виду не менее боевого, ожившего хозяина.