Ее рыскающие движения не ускользнули от внимания еще одного хищника в этой часовне. Когда жрецы и служки из свиты Месринга затянули молитву, экклезиарх присоединился к остальным членам Двенадцати. Его встретили выражения сочувствия и ложной озабоченности потерей храмовых миров в скоплении Иеронима Федоры и кардинальского мира Флер-де-Фиде, которые относились к юрисдикции самого Месринга. Некоторые опасности — как, например, разрастающееся вторжение зеленокожих в пограничных секторах — были очевидны. Другие предпочитали оставаться скрытыми. А кое-какие прятались прямо у всех на виду. Только одно было предельно ясно: Анесидорийская часовня Императорского Дворца, наполненная смертоносными амбициями хищников и жертв, была одним из самых опасных мест в Галактике.

Терра — Дворец Экклезиархии

Большую часть пути от Императорского Дворца Месринг провел в уединенных молитвах на борту своего жреческого ялика. Это судно по сути своей являлось парящей и укрепленной базиликой, укомплектованной гарнизоном фанатичных бойцов Фратерис Темплар. Скопление шпилей, минаретов и звонниц проплывало над древними городскими агломерациями южного континента, удерживаемое в воздухе антигравитационными двигателями. Движение базилики над разросшимися до колоссальных размеров кварталами улья Восток было размеренным и торжественным. Тысячи проповедников зажгли фимиамовые алтари-маяки на западных склонах, чтобы отдать дань уважения высокому гостю. Экклезиарх ненадолго появился на смотровом балконе, облаченный в парадные одеяния, чтобы удовлетворить желание полумиллиона прихожан, забравшихся, рискуя жизнью, на скрипящие от натуги алтари в надежде хотя бы мельком увидеть Верховного лорда. После чего жрец вновь удалился в свои личные покои для отдыха и восстановления сил перед ритуалом очищения и запланированными в графике встречами с понтифексом Луны касательно важных вопросов вероисповедания и архиисповедником Ярославом для усиления его и без того внушительной системы безопасности.

На подлете к дворцу Экклезиархии, когда ялику оставалось преодолеть лишь галерею из колоссальных, доходящих до облаков колоколен, до слуха пассажиров донеслись рокочущие звуки богослужений. Флаги и вымпелы развевались на ветру, а дым от сжигаемых в честь праздника благовоний на какое-то время полностью окутал корабль. Далеко внизу под ревущими двигателями раскинулись бесчисленные площади и дворы храмовых комплексов и соборов, до отказа набитые армиями молящихся монахов. Проповедники и епископы ковыляли между рядами верующих, потрясая церемониальными посохами, и с фанатичной страстью зачитывали отрывки из «Лектицио Дивинитатус». И снова Месринг позволил лицезреть себя в парадном облачении экклезиарха, после чего провел службы совместно со всеми верховными кардиналами. Каждый из них старался переплюнуть остальных в размахе празднования Дня Освобождения. Только по окончании проповеди кардинала Гормански, которую экклезиарх проспал (священникам из свиты пришлось потрудиться, чтобы скрыть его похрапывание), Месринг смог удалиться в свои покои.

Священнослужитель прошагал вверх по бесконечной лестнице, отмечая каждый шаг ударом великолепнейшего посоха по мраморным ступеням. Когда экклезиарх в сопровождении небольшой орды дьячков и пономарей проходил мимо караулов дворцовой стражи, крестоносцы из Фратерис Темплар опускались на бронированные колени. На вершине громадной лестницы двойной строй монахинь-хористок распевал навязчивые священные гимны, призванные проводить Верховного лорда в его громадную золотую кровать. Месринг остановился, заметив в хоре ясное и красивое личико.

— В мои покои, — произнес он, указав рывком посоха на приглянувшуюся монахиню, — поможешь мне совершить вечернюю молитву. — Взгляд желтоватых глаз переместился на юную деву, стоявшую рядом. — А ты, дитя мое, приходи к рассвету.

Обе послушницы буквально засияли от радости, похоже, слабо представляя, какого рода помощь потребуется от них экклезиарху. Преодолев последние ступени, Месринг позволил сопровождавшим его священникам забрать посох, митру и снять длинную мантию с его разжиревшего тела.

После того как процессия миновала две напичканные ауспиками арки и два поста стражи Фратерис Темплар, экклезиарх решил распустить свиту.

— Только один! — рявкнул он, заставив суетливую толпу камердинеров, помощников и жрецов расползтись по сторонам и отправиться либо в свои кельи, либо выполнять пожелания Верховного лорда, отчет о которых он ждал к утру.

Наконец, войдя в личные покои, полные древностей и богатств, Месринг передал последнему оставшемуся с ним священнику остатки церемониальных одежд. Когда экклезиарх подошел к стоящему в комнате столу из септревого дерева с миской и кувшином святой воды, из одежды на нем осталась лишь нижняя сорочка и драгоценные кольца. Сопровождающий его священник молча повесил врученные ему рясы на ближайшую стойку.

— Мне теперь придется прождать полночи из-за вашей медлительности, уважаемый? — прошипел Месринг, жестом указывая слуге перелить воду из кувшина в мраморную чашу.

Экклезиарх вытянул руки, и священник тут же склонился и пылко поцеловал тыльные стороны пухлых ладоней.

— Ладно, довольно, — нетерпеливо пробормотал Месринг.

Слуга принялся снимать кольца с толстых пальцев экклезиарха, размещая их на паре изваянных из мрамора подставок в форме человеческих кистей. По окончании этого действа Месринг погрузил руки в чашу и умыл усталое лицо. Затем выдернул полотенце из рук помощника и насухо вытерся. Только экклезиарх собирался скомкать влажную полосу ткани, которую сжимал в руках, и бросить ее обратно, как обнаружил, что священник с восхищением разглядывает одно из изысканных колец, несколько секунд назад украшавшее палец Верховного лорда.

— Да как ты смеешь?! — зарычал Месринг, занося ладонь, чтобы научить слугу манерам. — Что за наглость! — воскликнул он, заметив, как тот, не обращая внимания на слова, пытается примерить драгоценность.

Рука священника из свиты метнулась вперед с невероятной скоростью и силой. Через секунду вытянутая для пощечины кисть Месринга оказалась в болевом захвате. Заплывшее жиром лицо экклезиарха исказилось от боли. Едва заметного скручивания сустава хватило, чтобы дрожащее тело Верховного лорда охватила жуткая боль.

Слуга продолжал разглядывать надетое на указательный палец кольцо экклезиарха. Оно было выполнено в форме символа Адептус Министорум с крохотным черепом в центре. Глазницы пылали красным, показывая, что кольцо заряжено. Ухватив Месринга за один из многочисленных подбородков, священник прижал его к холодному мрамору стены. Экклезиарх попытался бороться, но быстро прекратил это бесполезное занятие, когда рука была выкручена сильнее.

Священник прижал палец с кольцом к горлу Экклезиарха.

— Изумительно, — произнес он, разглядывая крохотный наперстный лазер. — Работа джокаэро, да?

Месринг, практически парализованный от ужаса, кивнул.

— Осторожнее, — предупредил священник, — я бы не хотел, чтобы ты сам себе глотку перерезал. Это замечательное изделие должно спасать твою жизнь, а не стать причиной ее окончания. Уверен, что ты согласишься.