И вот ты стоишь рядом с родными стенами домов, видишь те же ступени, дорожки, вспоминаешь мельчайшие детали, шумные дворовые забавы, укромные места, известные только тебе, и тебя не покидает неловкое чувство, что это уже не те дома, и даже весь мир как будто не тот уже. Ты начинаешь недоумевать, как же так — что могло измениться? Как ты попал в эту параллельную вселенную, где все изменилось? И тебя вдруг ошеломляет осознание того, что весь этот мир, вся эта вселенная переменились ровно настолько, насколько изменилось твое собственное сознание. То неповторимое и яркое восприятие сохранилось лишь внутри тебя — в-той-другой-вселенной!

Ты спрашиваешь себя — сколько же времени прошло? И понимаешь, что время никуда не проходило, но ты сам прошел сквозь эту вселенную, и ты сам являешься воплощением времени, сгустком всех тех моментов, из которых ты вырос, из которых ты состоишь. Ты оглядываешься на себя-прошедшего, и только тогда замечаешь, насколько изменилась твоя внешность, и твое внутреннее существо — оно тоже как будто стало другим, обрело неизвестные тебе-прошлому способности. Затем ты заглядываешь вдаль, и когда туман грядущего расступается, вдруг видишь длинную тень, падающую от еще более неизвестного тебя-грядущего. Сохранится ли в том существе что-то светлое, и что будет знать, что будет помнить оно о тебе-настоящем?

Царь Джанапутра и Пурусинх встали у колодца, выложенного гладкими камнями — такими же древними, как весь этот город. Набрав в ладони воды, Джанапутра утолил жажду, продолжая о чем-то размышлять. Наконец, он решил ответить на вопрос Пурусинха:

— Мне кажется, я не знаю, — промолвил он, мотая головой. — Нет, я не знаю, куда движется моя колесница, и движется ли она на самом деле.

Евгений вдруг ощутил то же самое! Он так привык воспринимать Джанапутру некой отдельной личностью, незнакомым, хотя внешне очень похожим на него, человеком, что совершенно перестал сопоставлять его с собой. Между тем, Джанапутра мог быть той самой тенью грядущего — его собственной душой, прошедшей через множество воплощений и проявившейся в этой воображаемой вселенной.

А ведь если Евгений был первопредком Джанапутры и если в сновидении стрела времени могла менять направление, то в действительности все могло оказаться совсем даже наоборот — царь Джанапутра мог оказаться более ранней, первичной душой Евгения. Тогда вся его настоящая жизнь, вся известная ему реальность могли получить первичный импульс к возникновению где-то в воображении астрального двойника, увидевшего мир людей во сне либо захотевшего его себе представить.

Возможно, всякое сознание и неисчислимое множество вселенных были устроены по такому же вложенному принципу, когда внутри каждой живой души, подобно микроорганизмам внутри тела, обитали другие личности и воображаемые джива-саттвы, поддерживающие своими сновидениями существование внешних миров. А может, все было еще сложнее…

— Я и есть ответ на твой вопрос, Джанапутра, — тихо произнес Пурусинх. — А ты в свое время окажешься ответом на мой. Ты полагаешь, что я — причина твоего возникновения и причина всех твоих страданий. Но причина и следствие нераздельны — они слиты в запредельном Едином.

Посмотри на эту воду, как она ясна и чиста, хотя ее происхождение неясно тебе, и на глубине колодца вода кажется темной. Ты черпаешь и пьешь воду из колодца, чтобы утолить свою жажду. Подобным образом каждый миг, прожитый тобой, вливает в твое будущее множество неопределенных причин.

Посмотри вниз колодца, откуда ты берешь воду, и ты увидишь там свое отражение! И оно уже лежало на темной воде, когда твоя рука еще только тянулась к источнику. Точно так же на всех причинах и следствиях этого мира лежит отражение твоего сознания. В том запредельном Едином верх и низ образуют непрерывное целое, позволяющее сознанию выходить за границы отведенной нам кальпы, и тогда причины и следствия начинают меняться местами…

— Как же тебя понимать? Неужели я, изгнанный царь Джанапутра, мог стать причиной твоего появления в Нагарасинхе, причиной появления Парамаджаны, причиной превращения карлика Читхи в даймона Майятустру и причиной воцарения в подлунном мире темного мага Нишакти?

— Учитель и Ученик, отец и сын, причина и следствие, — во всем содержится запредельная грань того Единого трансцендентного знания, а точнее говоря, со-знания. Разве может возникнуть Учитель, если не будет Ученика? Разве может возникнуть отец, если не будет чада? Разве может называться причиной то, что не производит следствие?

Когда ты пройдешь этот путь до конца, ты поймешь, Джанапутра, что различные Ты и Я могут быть едины, потому что без одного не возникает другого. Познав это безначальное единство, ты перестанешь воспринимать меня как отдельную причину или следствие. Тогда и у твоих страданий не окажется больше ни причин, ни следствий — они прекратятся, чтобы Ты и Я могли однажды встретиться.

Так отвечал Пурусинх, и слова его многократным эхом отозвались в душе Джанапутры.

Эпизод десятый

Свабуджа Вишвана

Тайна темного мага Нишакти

Тем временем на улице возле старого колодца становилось полулюдно. Похоже, с приближением сумерек в Нагарасинхе намечался карнавал, но жители города воспринимали его по-будничному спокойно, словно у них каждый день и каждую ночь был какой-нибудь праздник. То тут — то там дорогу стали перегораживать жители в роскошных тюрбанах, украшенных жемчужными брошками и нитями, зелеными перьями, морскими звездами и раковинами. Они с нескрываемым любопытством разглядывали Джанапутру, проходившего рядом с ними в потрепанном кафтане.

К нему оборачивались серебристые и золотистые маски, изображавшие бесподобно красивые человеческие лица, но в том-то и дело, что ни одного настоящего человеческого лица под этими масками не было. Некоторых выдавали ослиные или кроличьи уши, у некоторых из-под головных уборов торчали рога, у кого-то за спиной шевелился длинный хвост.

Один из участников карнавала с седой головой пожилого грифа стал кататься перед царем Джанапутрой на одноколесном велосипеде, обвязанном разноцветными лентами, не давая при этом прохода. Он был одет в просторную мантию с ярко-желтым подкладом, на макушке его птичьей головы красовался маджентовый клобук верховного иерофанта.

— А у тебя отличная маска! — заметил пожилой гриф, вступая в разговор с Джанапутрой. — Выглядишь совсем как человек, прямо как изгнанный царь Джанапутра!

— Он и есть Джанапутра, — произнес Пурусинх, с трудом сдерживая улыбку.

— Ха! А вы любите пошутить, — не отставал тот, — мне такие нравятся.

— Послушай, у нас нет времени, — попробовал отвязаться от старика Джанапутра.

— Ладно, я понял, — ответил гриф, развернувшись на одном колесе и собравшись уезжать. — А может, вам нужно чего, а?

— Нет, спасибо, мы ни в чем не нуждаемся, —