Разумные опасения. Своими силами норвежцам даже дергаться не стоит, но это было очевидно. Поэтому и мой ответ на слова Хьольда был вполне обдуманным и конкретным:

– Да, ключ к победе тут – превосходство на море. Но кто сказал, что у вас его не будет? Если к драккарам Хакона присоединить драккары йомсвикингов, то ситуация уже изменится. Плюс мои «пенители морей», которые, как показала битва рядом с устьем Дуная, ничуть не уступают византийским. А те, на всякий случай напоминаю, оправданно считаются лучшими кораблями мира. Только вот теперь метатели «греческого огня» есть и на моих драккарах!

– У тебя вот-вот начнется война в защиту венедов, на которых не позднее лета обрушится вся мощь империи Оттона Третьего. Империи надоели их набеги, они уже знают о готовящемся большом походе венедов для отвоевывания северных маркграфств, – хмыкнул Эрленд. – А ты, Хальфдан, сам недавно сказал, что поднимешь войско на защиту союзника.

– Так ведь войско, а не драккары, – меланхолично ответил я, пожимая плечами. – Они будут нужны по большей части для перевозки войск, а в остальное время помогут вам в уничтожении кораблей Вилобородого. Он просто не сможет доставить подкрепления на ваш берег. А значит, потеряет немалую часть войск за короткое время, ослабнет…

И запросит помощи у германцев. Да что там запросит, запищит, как крыса с прищемленным хвостом! Но вот получит он эту самую помощь лишь в том случае, если карты будут разыграны верным образом. И тут многое зависит от того, удастся ли мне убедить посланников короля Хакона Могучего.

Они, меж тем, уже серьезно прикидывали численность возможных подкреплений. Магнус им в этом охотно помогал, записывая на бумаге цифры, складывая их и сравнивая с теми, которые наличествовали по данным Тайной Стражи у Свена Вилобородого. Получающиеся результаты… внушали оптимизм даже довольно скептически настроенным Хьольду и Струму, не говоря уже о молодом и горячем Эрленде. Парень жаждал кровавых и победоносных битв, которые могли бы прославить его имя и поднять покамест очень малые шансы стать большим, чем простой младший сын правителя Норвегии.

Это хорошо, что начали хотя бы вот так – предварительно подсчитывать силы сторон и оценивать риски. Показатель интереса. Как ни крути, а сейчас я им еще одну забавную деталь подброшу, да такую, которая превратит по сути обычную войну в то, чем в этих землях еще не «развлекались». Но, вспоминая известную мне историю, будут, но с другой стороны. Только такого расклада не требуется! Если пьянку нельзя предотвратить, надо ее что? Верно, надо ее возглавить! В нашем же случае просто подхватить витающую в воздухе идею и «застолбить» ее за собой. Вот тогда ты будешь своего рода первооткрывателем, а остальные лишь последуют «по стопам».

Итак, пора «вбросить» в эти земли очередную ядовитую придумку. Но только так, чтобы яд достался исключительно врагам. Ну, Локи в помощь!

– Хотите ли вы, дети асов, услышать, как именно можно всерьез ослабить Свена Вилобородого? Ослабить так, что немалая часть данов просто перестанет его поддерживать. Более того, некоторые даже на нашу сторону переметнутся.

– Нашу? – искоса посмотрел на меня Эрленд. – Не гони лошадей, верный сын Локи, бога хитрости и обмана! Пока еще ничего не решено.

– Да нет, Эрленд, именно на НАШУ. А почему я именно это слово выделяю, ты сейчас поймешь. Главное слушай не отвлекаясь. И вы, почтенные советники, тоже обратите свое пристальное внимание, – дождавшись, пока все трое достигнут определенного уровня концентрации внимания на моей персоне, я продолжил: – Разделить силы врага – значит наполовину победить. Покажи одной части, что воюешь лишь против другой, и тогда в твоих руках даже больше, нежели половина победы.

Думайте, норвеги, думайте! Вы же люди умные, дураков бы сюда и не послали. Пусть у одного еще немного опыта. Но у двух советников этого самого опыта вполне хватает.

– Все еще почитающие обитателей Асгарда и склонившиеся перед новым богом, – проворчал Струм, вперед остальных уловивший намек. – Но крестившихся куда больше, это не равные части. Совсем!

– Как сказать. Если с самого начала войны пустить слух, что война идет не против данов, а против их короля-предателя…

– Предателя? – прервал меня Эрленд. – Кого именно предал Вилобородый?

– Одина и иных асов, конечно, – радостно оскалился я. – А такие предательства без последствий не остаются. Вот взять моего предшественника, последнего из Рюриковичей на престоле Киева. Недостойный сын великого отца решил предать веру предков, а в результате от всех земель Гардарики одна Тмутаракань осталась, а в остальных землях его если и вспоминают, то как ничтожного и жалкого предателя. Да-да, знаю я, что он сейчас муж ромейской базилиссы Анны. Только достойно ли конунга за юбкой прятаться?

Громкий и искренний хохот послужил ответом. Прятаться за женскую спину уже… малость того, недостойно. А уж если это спина не воительницы, так и вовсе никуда не годится. Хорошо! И атмосферу малость разрядил, и Вилобородого унизил по полной программе. Сравнив его с Владимиром Тмутараканским, которого почитающие богов Асгарда действительно презирали после относительно недавних событий.

– Так вот возвращаясь уже к конкретному Вилобородому – предателю и жрецам нового бога, которых он в избытке притащил на датские земли. – Я сам урожден в Трагтон-фиорде, так что знаю, что творилось вокруг. У нас это как-то не прижилось во время еще мягкой христианизации. А вот когда она стала куда более настойчиво стучаться в дома верных богам предков, угрожать непокорным расправой… Тогда я со всеми хирдманами и их семьями и перебрался в Гардарику. Так что знаю, о чем говорю.

– А вот я не совсем понимаю твои слова.

– Все просто, Эрленд. Насильно мил не будешь, а далеко не все из принявших крещение сделали это добровольно. Некоторые просто побоялись трудностей, невзгод и проблем, которые как из дырявого мешка высыпаются на тех немногих, что почитает Одина и других асов. Будут ли они стремиться сражаться за Свена Вилобородого, если будут уверены, что на земли королевства пришли не желающие наживы викинги в своем очередном набеге, а те, кто всего лишь карает предателей. Тех, кто сам отрекся от веры предков и насильно заставлял отрекаться других. Заметь, я говорю НАСИЛЬНО, то есть вина насильно окрещенных мала. Если, конечно, они принародно отбросят нового бога и вернутся, так сказать, к истокам. И поучаствуют, например, в разрушении храмов чужого для данов бога. Да так поучаствуют, чтобы несколько из его жрецов все это видели и смогли уйти на своих ногах, рассказать о случившемся. И о тех, кто в этом участие принимал.

Привычная для меня «повязка кровью». Не обязательно пролитой собственноручно, но участие в оной уже безвариантно. Такого проповедники христианства никогда не прощают, а значит, обратной дороги у замешанных не будет. И они сами это будут понимать.

Ну а что с теми, которые не рискнут? Ну, таких будут грабить подчистую, как и полагается на войне. Нравы в этом времени самые что ни на есть естественные, лицемерием особо не отягощенные. Поэтому выбор между лишением всего мало-мальски ценного и возвратом к прежней вере будет стоять во весь рост. Интересный такой выбор, который для многих расставит все по местам.