– Я дарю это тебе, – мягко произнесла Молли. – Я её носила с детства. Для меня она означала уверенность в себе. Каждый раз, когда я сомневалась в себе, я дотрагивалась до неё и вспоминала, что мне нужно любить себя. Волшебная ли она? Не знаю. Я раньше думала, что мой рост – это недостаток, и очень сильно стеснялась. Но с годами поняла – это просто моя особенность, а наши особенности делают нас уникальными. Люби себя и гордись тем, кто ты есть.

Забыв, как надо дышать, Матильда прикоснулась к хрупкому, так искусно сделанному украшению. Бенедикт не сводил с неё глаз, о чём-то размышляя.

«Господи, хоть бы он отвернулся, иначе я сейчас совсем сгорю со стыда».

– Спасибо, – Матильда встретилась глазами с Молли. – Это очень ценно для меня.

Попрощавшись с миссис Мур, ребята ушли. Конечно, они могли бы телепортироваться прямо из дворца, но Матильда решила, что так поступить было бы неудобно, а остальные, судя по всему, думали так же. В коридоре, пока Алиса отвлеклась на вопросы Бори и Маши в зеркале, Бенедикт произнёс:

– Ну, что же, теперь мы увидели, что собой представляли так называемые дети-супергерои. Это очень похоже на светлых чудесников – быть на самом деле иными, чем хочется. Неудивительно, что они распались.

Матильда удивилась тому, что он решил поделиться с ней своими мыслями. Краем глаза она увидела, что она по-прежнему придерживается дистанции в двадцать сантиметров, и вздохнула.

– Ну, они распались из-за того, что кто-то наложил на них чары Смягчения, – спокойно сказала Матильда. – Интересно, кто это мог быть и что это за чары.

Бенедикт снисходительно посмотрел на неё.

– Чары Смягчения притупляют эмоции, включая страх. Ты что, совсем не знаешь теорию чудес?

Матильда пропустила эту колкость мимо ушей.

– Все события в то Рождество произошли девять лет назад, в 2010 году, – тихо сказала она.

– Ты хочешь продемонстрировать мне свои способности в математике? Рад, что вас всё-таки учат счету и логике в школе. У меня были некоторые сомнения в этом. Особенно учитывая поведение твоих подруг.

– Представь себе, учат, так что я прекрасно понимаю, что тому, кому девять лет назад было пять лет, никак не может быть сейчас шестнадцать, – холодно ответила Матильда и скрестила руки на груди.

Бенедикт едва заметно вздрогнул, и они остановились. Байерс с беспокойством оглянулся на Алису, но она стояла далеко и не слушала их. Потом он сделал шаг к Матильде. Теперь она сама вздрогнула.

– Не подходи так близко, – вырвалось у неё.

Бенедикт мгновенно отошёл на два шага назад. На его лице девочке показалась неприязнь.

– Мне не было пяти лет, – заявил он. – Этот Эдвард перепутал.

– Тогда покажи свой паспорт ещё раз. В прошлый раз ты закрыл дату рождения пальцем, и я не обратила на неё внимания.

– Я не буду демонстрировать свой паспорт, тут не паспортный стол. Достаточно того, что я вообще участвую во всём этом.

Матильда внимательно посмотрела на него и догадалась:

– Боже мой, тебе же реально четырнадцать лет! Ты мой ровесник.

– Тебе тринадцать.

– Ты как-то обманул колдодом «Хранители», чтобы попасть в кураторы! Но зачем? Ты успеваешь учиться в школе?

Бенедикт открыл рот, чтобы ответить, но тут к ним подошла Алиса, и они резко замолчали. Байерс приподнял бровь, посмотрев на Матильду. Но она отвернулась и не стала ничего говорить при Алисе. Тот, кажется, слегка удивился, когда понял это, но быстро взял себя в руки.

«Леший с тобой, Бенедикт Байерс. Но я ещё обязательно выясню, что ты скрываешь».

Когда они уже выходили из дворца, Маша в зеркальце замахала руками, привлекая их внимание.

– Подождите! Вы же в Букингемском дворце. Неужели вы не снимите хотя бы «Сторис»? – воскликнула она совсем по эра-розовски.

Перед тем, как она переместились, Матильда заметила прощальный взгляд, который её куратор бросил на дворец.

***

Когда друзья вернулись в штаб, там всё выглядело… странным. Боря, Маша, Оливер, Ларри и Флоренс сидели на диване с ногами, а весь пол был в розовой жиже, похожей на жиле. Брусникин с напряжённым видом что-то писал в своём чудофоне. Маленькая крылатая камера облетела штаб, снимая погром.

– Привет, – бодро сказал Ларри.

– Во имя леди Годивы, это ещё что такое? – мрачно спросил Бенедикт. – И где представители детского сада?

– Внизу, отвлекают Модеста, – отозвалась Флоренс с Листиком на плече.

– Только не наступайте! – предупредил Оливер, который в этот момент был в балетной пачке – видимо, опять неудачное соприкосновение с чужой жизнью. – Это должно было быть зелье, отпугивающее гномов. Мы хотели отпугнуть Модеста от нашего штаба, чтобы он перестал приходить.

– Но зелье не получилось, а вышла обычная карамель, – уныло возвестил Боря. – А я ведь сразу сказал, что не надо столько сахара.

Матильда и Алиса прошли в сторону дивана по разложенным на полу подушкам и табуреткам… Бенедикт переместился сразу на диван и подхватил на руки своего коловёртыша, который чуть не вляпался в липкую жижу. Прескотт заверещал, устаиваясь на коленях хозяина.

– Ничего страшного, – произнесла Алиса. – Быстро уберём с помощью волшебства.

Матильда попробовала наложить на гостиную чары Мытья. Подушки, обгоняя друг друга, полетели в ванную. Швабра неохотно приземлилась в розовое жиле и пару раз тщетно попробовала подвигаться, но прилипла.

– Быстро уберём, хотя, возможно, и не сегодня, – добавила Алиса.

– По-моему, не всё так плохо, – сказал Ларри, подцепил кусочек неудачного зелья и бросил его в Байерса. – Это всего лишь карамель.

Бенедикт подскочил и отряхнул свой чёрный пиджак с таким видом, будто в него попало навозом. Мася, Малыш, Прескотт и остальные животные проследили взглядом за улетевшим в сторону комком жиле.

– Не смешно, идиот! – заявил Бенедикт. – Ты в курсе, что сладкая жижа наоборот притянет гномов? Они просто обожают сладкое. Как луговые, так и лесные.

Тут словно в доказательства его слов за дверью раздалось тихое чавканье и царапанье, как будто кто-то маленький пытался попробовать её на зуб. Флоренс вскрикнула, Маша начала всё снимать на чудофон Матильды для будущих постов в «Инстаграме», а Боря залез на спинку дивана.

– Ой, нет, – пробормотал он и побрызгал себе в рот из ингалятора. – Я не очень люблю маленькие создания. Представьте, сколько на них микробов.

– Пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Матильда.

– Мы не должны ссориться, – добродушно произнесла Алиса. – Мы уже видели, к чему привели ссоры детей-супергероев.

– Послушайте, – решительно сказала Матильда, игнорируя собственные покрасневшие щёки. – Я знаю, что мы все очень разные… И, возможно, из нас пока получилась странная команда. Но я верю, что мы можем всё преодолеть. У нас есть то, для чего это делать. И, возможно, мы можем подружиться. Пожалуйста, не морщись, Бенедикт.