ВАШИ НОЧИ — МОИ ДНИ

(Записки проститутки)

Но когда я пройду мимо вас, легкая, свободная и счастливая, когда аромат моих духов заставит ваше сердце замереть от предчувствия сбывающейся мечты, кто в этот момент захочет упрекнуть меня? Думаю, что совсем другие мысли пронесутся в вашей голове и совсем другие слова будут готовы сорваться с ваших губ. Я не просто так думаю, я знаю это.

НА ТОМ КРАЮ СТРАСТИ

Она казалась им не женщиной, а неким таинственным диковинным существом, одно прикосновение к которому могло бы стать восхитительным приключением. И она готова была подарить любому и это прекрасное приключение, и все те, что могли за ним последовать.

АБИГАЛЬ

Их тела не знали усталости, и слова были больше не нужны. Время слов сменилось временем поцелуев, и это было прекрасно.

НАШ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЙ ДЯДЮШКА

(Юмористическая повесть)

— Все бесполезно, — сказал Август, поднимая на сестру смеющиеся глаза. — Он собирает чемоданы и ругается. Мне всю жизнь казалось, что я силен в языках, но я и половины не мог разобрать. В чем я абсолютно уверен, так это что ноги его не будет в нашем доме, в Англии и вообще в Европе. Во всяком случае в этом он клянется всеми святыми.

КЛУБ ВОСКРЕСНЫХ ЖЕРЕБЧИКОВ

(Юмористический рассказ)

"Как хотите, братцы, — думал Фред, потягивая пиво. — Лично я все сокровища мира отдам за клетчатый фартучек моей Милисенты".

ТВЕРДАЯ МУЖСКАЯ РУКА

(Юмористический рассказ)

"Дядя Хенри!" — "О, нет!" Но в окно уже заглядывала нахальная круглая мордочка: "Я все взвесил и решил, дядя Хенри! Вы нравитесь мне больше, чем тетя Салливан. Она… она щиплется!"

БАРОН ФИТЦЕЛЬКРЯК

(Сатирическая сказка)

С тех пор жители Мармазона стали такими домоседами, что даже на ярмарке в соседнем Бахенмаркене встретить мармазонца — большая редкость.

1995–1999

Путеводитель по территории искусства для неленивых и любопытных

А всему, что неверно сказано в этих писаниях, следует предпочесть то, что окажется вернее.

Ари Мудрый, Х век

Настоящая работа не является ни «справочником», ни «словарем», ни, тем более, "энциклопедией современного искусства". В данном случае следует доверять названию: написано «азбука» — значит, перед вами именно азбука, и ничего больше.

Появления подобной книги я ждал несколько лет: очевидно ведь, что уже давно пора возводить мосты между участниками актуального художественного процесса и их потенциальной, но пока не заинтересованной аудиторией. Поскольку мои ожидания не были оправданы, пришлось написать "Азбуку современного искусства" самому. В начале работы я, откровенно говоря, не раз сожалел, что не переложил ее на плечи более компетентного специалиста: я не профессиональный искусствовед, не теоретик актуального искусства и даже не художественный критик. Однако по ходу дела я вполне смирился с собственной кандидатурой, и вот почему.

Во-первых, идеальным проводником для путешественника, оказавшегося на далеком океанском острове (а территория современного искусства больше всего похожа на целый архипелаг малоизученных островов), скорее может стать простой туземец, чем ученый антрополог.

Во-вторых, и в литературе-то я вот уже несколько лет занимаюсь не чем иным, как бурной популяризаторской деятельностью. Популяризаторство — это, по большому счету, искусство манипуляции чужими одиночествами, оно позволяет построить мост между авторским и зрительским восприятиями, превратить два разрозненных монолога в один осмысленный диалог, или, по крайней мере, подарить обеим высоким договаривающимся сторонам достоверную иллюзию, что диалог состоялся — и то хлеб!

В-третьих же, в-четвертых, пятых и двадцать восьмых, в ходе работы над «Азбукой» я лишний раз убедился, что одной объективной «правды» об актуальном искусстве, какой-нибудь единственно истинной концепции, с которой можно было бы сверять собственные домыслы и предположения, в любом случае не существует. Ландшафт территории искусства похож на лоскутное одеяло, поскольку составлен из мнений, суждений и концепций разной степени авторитетности, нередко весьма противоречивых (тот, кому доводилось сравнивать определения какого-нибудь базового термина, — взять хотя бы тот же "модернизм", — приведенные в разных справочниках, словарях и статьях, со мной согласится). В такой ситуации «абориген» вроде меня — вполне приемлемая кандидатура на роль проводника: у меня нет своей "правды об актуальном искусстве", собственной "антропологической теории", которую я мог бы навязать доверчивому путешественнику в качестве единственно верной, а есть лишь впечатления и наблюдения, скопившиеся за годы "жизни внутри".

Я написал "Азбуку современного русского искусства" для тех, кто пока неопытен, но не ленив и любопытен. Ни в коем случае не следует полагать, будто в настоящей работе содержатся все сведения о современном искусстве: это, разумеется, не так. Стараясь быть максимально объективным, я все же был вынужден полагаться в первую очередь на собственный опыт и собственные впечатления, что, впрочем, не противоречит поставленной задаче: стать для своих читателей забавным и ненавязчивым проводником, который помогает вновь прибывшим поселенцам сориентироваться на местности прежде, чем они смогут отправиться в самостоятельный поход.

Я более чем уверен, что каждому активному участнику художественного процесса, будь то художник, куратор или владелец художественной галереи, не единожды случалось сетовать на неспособность широкой публики понимать, т. е. адекватно воспринимать современное искусство.

С другой стороны, мне не раз доводилось замечать скуку или растерянность на лицах своих знакомых (людей, вне всякого сомнения, образованных, умных и тонких), когда они случайно оказывались на выставке современного искусства.

Ничего удивительного: понимание — результат успешного обмена информацией, а прежде, чем воспринимать информацию, следует выучить язык. Любая иная последовательность, как показывает опыт, не приносит желаемого эффекта. Никому не придет в голову всерьез обвинять неграмотного человека в том, что он не способен по достоинству оценить то или иное литературное произведение, поскольку совершенно очевидно, что прежде, чем требовать понимания, его следует просто научить читать.

Современное искусство — это особая среда, почти параллельная реальность. Исторически сложилось так, что на протяжении десятилетий отечественное неофициальное искусство находилось в подполье, было занятием нелегальным, даже опасным и потому не публичным.

Когда с идеологическими запретами было покончено, современное искусство сразу же стало объектом внимания прессы, в том числе и бульварной. На одного вменяемого критика приходилась дюжина некомпетентных репортеров; ничего удивительного, что всякое событие художественной жизни, будь то перформанс или вернисаж, нередко попадало в колонку «происшествия» и освещалось соответствующим образом, что окончательно сбивало с толку неопытного зрителя.