— Однако он не использовал все патроны, — продолжил Ричер. — Он остановился после шести выстрелов. Просто прекратил стрельбу. Хладнокровно и спокойно. И это полностью меняет всю картину. Барр не безумец, подосланный терроризировать город. Он стрелял не ради удовольствия убивать. И о случайности тут не может быть и речи. Безумцы так не поступают. За всем этим скрывалась вполне определенная цель. Теперь наш подход категорически меняется. Нам бы следовало сообразить раньше, что дело в жертвах, а не в стрелке. Они не были просто несчастными людьми, оказавшимися не в том месте в неудачное время.

— Они были мишенью? — спросила Хелен.

— Тщательно выбранной мишенью, — ответил Ричер. — И как только с ними было покончено, Барр забрал свое оружие и ушел. С четырьмя оставшимися пулями. Стрельба сумасшедшего не могла так закончиться. Он бы продолжал нажимать на курок до тех пор, пока в обойме не осталось патронов. Таким образом, это не спонтанный взрыв ярости. Это было запланированное убийство.

В кабинете было тихо.

— Нам необходимо внимательно изучить личности жертв, — заговорил Ричер. — И выяснить, кто выиграл от их гибели. Так мы попадем туда, куда следует.

Хелен Родин сидела молча.

— И нам необходимо действовать очень быстро, — сказал Ричер. — У меня осталось совсем немного времени. А мы уже и так потратили большую часть отведенного нам времени, рассматривая все с ошибочной точки зрения.

Усталый тридцатилетний врач с шестого этажа окружной больницы заканчивал свой полуденный обход. Он оставил Джеймса Барра напоследок. Отчасти это объяснялось тем, что врач не рассчитывал на существенные изменения в состоянии пациента, отчасти — тем, что он был к нему равнодушен. Заботиться о больных ворах и мошенниках — не самое приятное занятие, а уж уход за убийцей, на чьей совести пять жизней, и вовсе казалось ему абсурдом. И вдвойне бессмысленным занятием: когда Барр встанет на ноги, его снова положат на каталку, после чего придет другой врач, чтобы его убить.

Но этическими принципами трудно пренебрегать. Как и привычкой, и долгом, и заведенным порядком, и системой. Поэтому врач вошел в палату Барра и взял его историю болезни. Вытащил ручку. Посмотрел на показания приборов. Перевел взгляд на пациента. Тот бодрствовал. Его глаза двигались. «Больной не спит», — записал врач.

— Все в порядке? — спросил он.

— Не совсем, — ответил Барр. «Отвечает на вопросы», — записал врач.

— Крутое дерьмо, — буркнул он.

Правый наручник Барра тихонько постукивал о металлическую раму койки, к которой тот был пристегнут. Правая рука больного дрожала, пальцы слегка сжались, а большой и указательный непрерывно двигались, словно он лепил из воображаемого кусочка воска идеальный шар.

— Прекратите, — велел врач.

— Что прекратить?

— Ваша рука…

— Я не могу.

— У вас это недавно?

— Год или два.

— А не после того, как вы пришли в себя в больнице?

— Нет.

Врач посмотрел в историю болезни: «Возраст: сорок один год».

— Вы пьете? — спросил он.

— Пожалуй, нет, — ответил Барр. — Могу себе позволить пару глотков, чтобы побыстрее заснуть.

Врач ему не поверил и нашел в истории болезни токсикологический анализ и функциональную пробу печени. Согласно их результатам, алкоголя в крови не содержалось, печень была здоровой. Отсюда делался вывод: «Не пьяница, не алкоголик, если и пьет, то мало».

— Вы посещали своего врача в последнее время? — спросил он.

— У меня нет страховки, — сказал Барр.

— У вас коченеют руки или ноги?

— Немного.

— А с другой рукой бывает что-нибудь похожее?

— Иногда.

Врач вновь вытащил ручку и написал в истории болезни: «Наблюдается тремор правой руки, не имеющий посттравматического происхождения, алкоголь как причина маловероятен. У пациента коченеют конечности. Возможно, это раннее проявление ПД.[18]»

— Что со мной? — спросил Барр.

— Заткнитесь, — проворчал врач.

Затем, прикрепив в ногах кровати историю болезни, счел свой долг выполненным и вышел из палаты.

Хелен Родин порылась в картонных коробках и отыскала обвинение, предъявленное Джеймсу Барру. В нем наряду с другими нарушениями закона штата Индиана числились пять убийств с отягчающими обстоятельствами, после чего шел список пяти жертв с указанием имен, пола, возраста, места жительства и профессий.

— Не вижу существенной связи между этими людьми, — сказала Хелен.

— Я не утверждал, что Барра обвиняют в преднамеренном убийстве их всех, — заметил Ричер. — Скорее всего, речь может идти только об одном человеке. Максимум двух. Остальные застрелены для маскировки. Совершено убийство, которое выглядит как бессмысленная бойня. Такова моя версия.

— Тогда мне нужно приниматься за работу, — сказала Хелен.

— Встретимся завтра, — предложил Ричер.

По пожарной лестнице, никем не замеченный, он спустился вниз, в гараж. Затем поднялся по пандусу, пересек улицу и вновь оказался в тени автострады. Он улыбнулся: «Я просто невидимка. Или жизнь в тени». И, остановившись, решил поискать телефон-автомат.

Ричер нашел его возле небольшой бакалейной лавочки с названием «У Марты», двумя кварталами севернее магазина дешевой одежды, в котором накануне купил себе брюки и рубашку. Телефонная будка находилась в широком переулке, который использовался как небольшая автостоянка. Здесь насчитывалось шесть мест, занятых машинами. Позади стоянки была высокая кирпичная стена с разбитыми вверху окнами. За магазином переулок делал поворот на девяносто градусов. Ричер сообразил, что дальше он сворачивает еще раз и выходит к следующему кварталу на юге.

«Вполне безопасно», — подумал он и вытащил половинку визитки Эмерсона. Набрал номер сотового телефона и прислонился плечом к стене, наблюдая за обоими входами в переулок и слушая гудки в телефонной трубке.

— Да? — отозвался Эмерсон.

— Угадай, кто? — спросил Ричер.

— Ричер?

— Ты узнал мелодию с первой ноты.

— Где ты?

— Все еще в городе.

— Где?

— Близко.

— Знаешь, что мы тебя ищем?

— Да, я слышал.

— Тебе нужно сдаться полиции.

— Я так не думаю.

— Тогда мы тебя найдем, — пригрозил Эмерсон.

— Думаешь, удастся?

— Это будет совсем не трудно.

— Ты знаешь человека по имени Франклин?