— Нет, — сухо ответил маг, сверкнув на него острым взглядом.

Благодаря сведениям, полученным от Норберта, первому рыцарю Илтирии было известно, что королеву Феодору никто не видел уже около четырехсот лет. С того самого момента, как она объявила, что от ее имени будет править Хаториан. Но время прошло, и даже само имя королевы давно перестало упоминаться.

Озвучив закрытую информацию, наследник показал, что знает больше, чем можно было предполагать. По ряду наблюдателей мгновенно прошлось напряжение. Колючая холодная волна силы свернулась кольцом.

Глядя на них, Филберт подумал, кто владеет информацией, тот владеет миром, и приложив руку к сердцу, произнес:

— Хотелось бы засвидетельствовать свое почтение королеве Феодоре, но увы. Не имею такой возможности. А вы господа, давно имели возможность видеть свою королеву?

Все двенадцать наблюдателей застыли на местах, сверля его пронзительными взглядами. Опасный момент, одно неудачное слово, жест и игра сорвется. Но Филберт интуитивно чувствовал, что зацепить удалось.

На дне их глаз читалось глубоко скрытое, но сомнение.

С минуту царило какое-то звенящее молчание. Потом один из магов проговорил:

— Что вы хотите этим сказать?

Наследнику был известен примерный возраст наблюдателей из Джагарта (опять же благодаря Норберту, он поистине бесценный источник информации). Старейшему, самому главному из них, было не меньше пятисот, возраст остальных колебался от четырехсот пятидесяти до трехсот. Старшие по возрасту однозначно должны были видеть свою королеву до того, как она назвала Хаториана наместником.

Сейчас Филберт работал на то, чтобы хоть чуть-чуть подорвать в них доверие к собственному правителю. Но противник крайне непрост, нельзя перегнуть палку.

— Я всего лишь осведомился. — небрежно бросил первый рыцарь, пожимая плечами.

После его слов старший из магов, которого он мысленно назвал архимагом протянул, глядя ему в глаза с нескрываемой насмешкой:

— Да? А мы уж думали, сир, вы намекаете, что королеву Феодору похитил какой-то любвеобильный дракон.

Это был ответный удар. И грубый намек, крайне болезненный для самолюбия первого рыцаря. Потому что маг из Джагарта живо напомнил, что дракон похитил у него из рук девушку, которую тот уже считал своей.

Герцог Танри побледнел и сжал кулаки. Его снова на миг захлестнуло то дикое отчаяние вперемежку с яростью неудовлетворенного желания. И мучиться бы ему дальше, не подоспей помощь бесценного слуги Норберта.

Жажда мщения залила глаза кровью.

Залить кровью проклятого дракона все поле битвы! Сжечь! А шлюху Ванлерт…

Эту тварь с глазами, синими как море, от запаха которой он сходил с ума…

Скрипнули зубы. Нет, к ней он не прикоснется.

Ее первый рыцарь решил отдать на растерзание легионерам. За хорошую службу. Но сперва надо выманить обоих из Джагарта. И дракона, и ее. Однако своих планов он озвучивать не стал.

Вместо этого он негромко рассмеялся, качая головой:

— Прекрасная шутка, мессир. Но мы все знаем, что драконов не существует.

И грустно добавил:

— Зато существует узурпаторы.

Архимаг грозно свел брови, намереваясь дать жесткую отповедь. Но Филберт его опередил, вскидывая в примирительном жесте обе руки:

— Прошу меня простить, мессиры. Не судите строго несчастного влюбленного. Меня разлучили с моей невестой накануне свадьбы. Если вы имеете представление о том, что такое наши весенние танцы, вы сможете меня понять.

Скорбный вид и покаянный тон сделали свое дело. По взглядам присутствующих магов Филберт понял, что те имеют представление о предмете разговора. Архимаг даже снизошел до выражения сочувствия.

И пусть в их глазах таилась глубоко запрятанная насмешка, эта многократная смена тональности и эмоциональной окраски разговора привела к тому, что после обсуждения личных горестей герцога Танри между собеседниками появилась некая неуловимо объединившая их доверительная атмосфера. Первый маленький шаг. Теперь надо закрепить успех, а заодно повязать всех общей тайной.

— Господа, я бы хотел вернуться к мирным инициативам, — проговорил наследник.

Маги о его мирных инициативах уже успели подзабыть. В глазах старейшего из них промелькнуло нечто неуловимое, однако теперь он смотрел на молодого человека с большим интересом, чем в начале разговора.

— Слушаем вас, сир, — произнес он, сцепляя пальцы в замок.

— Простите, что-то в горле пересохло, — виновато улыбнулся Филберт и приказал. — Норберт, подай гостям вина.

Он не показывал вида, но с трепетом ожидал ответа, если они сейчас примут вино… Приняли.

— Так вот, — проговорил он. — Прошу меня понять. Мой дядя Ансельм, предпочитает воевать с племенами степняков, а я бы хотел заключить с ними мир. Куда целесообразнее иметь их союзниками, это снимет напряженность с восточных границ.

С этими словами он встал, проводя пальцем по линии границы на карте. И как-то по-мальчишески озорно глядя в глаза наблюдателям, сказал:

— Но вы сами понимаете, мою инициативу вполне могут посчитать самоуправством и смутой. А это мое первое самостоятельное дело, хочется достойно завершить начатое. И потому… Я бы просил по возможности сохранить мои мирные начинания в тайне. Пусть достигнутые успехи станут приятным сюрпризом.

А потом с притворно тяжелым вздохом добавил:

— Увы, я тщеславен и ужасно честолюбив…

— Не самые дурные качества для будущего правителя, — архимаг прищурился. — Что ж, мы не станем мешать вашим мирным инициативам. И даже сохраним их в тайне. До поры до времени.

— Благодарю, мессиры, — совершенно искренне выпалил Филберт, прикладывая руку к груди. — Но… я… у меня еще есть личная просьба.

— Да, сир, мы готовы исполнить вашу личную просьбу, — проговорил архимаг. — Если это будет в наших возможностях.

Наследник замялся, смущенно опустив голову.

— Я прошу передать письмо моей невесте.

— Кмммм… — кашлянул архимаг. — Мне нужно согласовать.

— Буду вам несказанно благодарен.

— Пустое, сир. Все мы когда-то были молодыми, — ответил тот, вставая.

А вместе с ним поднялись на ноги и остальные.

— Еще раз благодарю, мессиры. Как только будут первые успехи, позволю себе вновь пригласить вас на совещание.

Наблюдатели молча кивнули, выражая согласие, а после сразу же ушли порталами. Некоторое время еще в шатре стояла тишина, лишь потрескивали угли в жаровне. Потом Филберт Танри проговорил стальным голосом:

— Генерал Герфорт, теперь вы знаете слишком много. Придется принести клятву подчинения.