Эта фраза разрядила обстановку, теперь уже весело смеялись все. А близнецы в особенности. Потом Виль с молчаливого согласия Хаториана знакомила отца с лордами Торианом и Ротханом. Важно заявивив при этом, что рыцари тренируют ее.

— Так ты не бросила фехтование. дочь? — удовлетворенно и не без удивления спросил отец.

— Нет, — счастливо улыбнулась Виль. — Более того! Рыцари его величества занимаются со мной, помогая развивать магический дар.

После этих слов Деметор потрясенно застыл, переведя взгляд с дочери на короля Хаториана.

— Сир, я… — немолодой опальный принц умолк, разводя руками, не в силах найти слова, чтобы выразить, что он сейчас чувствовал.

А после низко поклонился и проговорил, касаясь рукой щеки Виль:

— Теперь мне и умереть не страшно.

— Ну что ты, папа!? — немедленно возмутилась Виль, потащив его в сторону.

Девушка уже забыла обо всем, теперь ей не терпелось на деле показать отцу, каких успехов она достигла. Разумеется, близнецы были не против провести показательный урок.

Вообще-то, он сначала хотел привести сюда повидаться всю ее семью, что жила теперь в небольшом уютном замке на территории Джагарта. Но, вспомнив, как обычно реагируют люди на перемещение в пространстве, взял с собой только ее отца. Потому что в нагорный дворец не попасть порталом, об этом еще в молодости позаботилась королева Феодора, чтобы разнообразные женихи и прочие соискатели короны Джагарта не беспокоили не мешали ей жить.

И сейчас Хаториан смотрел на девушку. Его так распирало со вчерашней ночи от глупого человеческого счастья, что просто хотелось порадовать ее. Увидеть, как загораются радостью огромные синие глаза, как она словно светится изнутри.

Но тайной горечью была отравлена его радость.

Вчера в ночь, уже после того, как он отнес девушку в постель и собственноручно уложил, на связь вышел Виллоур. Старейший из тех двенадцати магов — наблюдателей, что он приставил к Филберту Танри, чтобы внимательно отслеживали все его действия на восточной границе.

Из доклада Виллоура Хаториан явно следовало, что наследник вероятнее всего в ближайшее время начнет активно прокладывать себе дорогу к трону. В том, что молодой герцог Танри постарается свергнуть Ансельма, Хаториан не сомневался. Так же как и в том, что первый рыцарь хочет ВОЙНЫ.

Значит, все-таки войне быть. Хоториан не мог понять, что такое бродит в крови у магов Илтирии, что им обязательно нужны убийства и смерть? Хотя бы раз в двадцать лет. И пусть каждый раз война заканчивалась их поражением, они неуклонно шли в бой, начиная все заново.

Что это? Подсознательная ненависть к драконам?

Но за что? Он же не причинил никому вреда. Просто за факт существования?

Иногда Хаториан подозревал, что над ними всеми довлеет какое-то древнее проклятие. Потому что ничем иным не мог оправдать ту необъяснимую ненависть, что они к нему испытывали.

Впрочем, все это было давно не ново, и уже не ранило так сильно, как в молодости.

Он одобрил позицию Виллоура не вмешиваться, и дать возможность наследнику проявить себя. В конце концов, даже если он свергнет короля Ансельма, это внутренние дела Илтирии, в которые он не уполномочен вмешиваться, до тех пор, пока его не попросят.

Он велел Виллоуру и дальше наблюдать за всем со стороны.

Но неожиданным, а потому болезненным уколом было то, что Филберт Танри просил тайно передать письмо своей невесте. Новость переворачивала все в душе. Хаториан уже настолько привык считать Виль своей. Вспомнить сейчас, что она на самом деле считается невестой того смазливого амбициозного мальчишки, было неприятно до крайности. f5f7ed

Филберт Танри возник в его сознании как пугающий призрак из прошлого, потому что Хаториан не знал. Не мог сказать с уверенностью, что девушка не любит своего несостоявшегося жениха. Все-таки весенние танцы…

И хуже всего было то, что Хаториан совершенно не был уверен, любит ли она его. Потому что с какого-то момента не мог, а теперь уже и не хотел читать ее мысли. Умом понимал, да, о любви говорить рано. Но…

Девушка носилась по террасе с двумя мечами, отбиваясь сразу от двух противников. Быстрая как ветер, гибкая. Клинки словно молнии. Хорошо натренировали ее парни.

Поймал ее сияющий синий взгляд, полный радости и какой-то детской благодарности. Какое же она еще дитя…

Что если все ее чувства к нему всего лишь благодарность? Смотрел и мучил себя, думая, позволить или нет передать ей письмо от жениха. Что она почувствует? Как отреагирует?

От этих мыслей сжималось сердце.

Он уже знал, как поступит, просто…

Не сейчас.

Мессир Виллуор, тот кого Филберт Танри назвал про себя архимагом, действительно был одним из двадцати старейших из магов Джагарта, и его преданность своей стране не подлежала сомнению.

Еще будучи совсем молодым и зеленым, Виллоур присягал на верность своей королеве, в которую был тайно влюблен. И эту глубоко скрытую любовь к Феодоре он пронес через всю жизнь У Виллоура не было ни семьи, ни детей. Вся жизнь его прошла в служении Джагарту, и другой доли маг не хотел.

Конечно, подспудно обижало его то, что королева приблизила к себе приемыша Хаториана и его шестерых братьев, да еще этого мутного Хатора, появлявшегося время от времени. Да, невозможно было отрицать или принижать заслуги Хаториана и шестерых братьев перед Джагартом, но слово, сказанное как бы невзначай мальчишкой из Илтирии, всплывало в его мозгу и раньше. А сейчас просто сошлось.

Узурпатор.

Пожалуй, именно узурпатором он и считал этого странного дракона, никогда не принимавшего истинный облик.

Узурпатор…

Их, настоящих магов Джагарта не пускали без специального разрешения даже в нагорный дворец, из которого Феодора не выходила уже почти четыреста лет. Он знал, чувствовал, что его королева жива. Но не пора ли исправить это положение? Вернуть народу истинную королеву?

Возникшими после тех секретных переговоров мыслями Виллоур ни с кем делиться не стал, более того, зная, что Хаториан прекрасный менталист, просто выбросил это все из головы. Но не из сердца. А потому, получив приказ наблюдать за наследником Илтирии и не вмешиваться, решил, не раскрывая своей позиции перед остальными, использовать право наблюдателя во благо.

Ему самому было интересно, какие ходы предпримет молодой и амбициозный первый рыцарь. Творить великие дела можно и чужими руками.

Получив от наблюдателей негласную поддержку и заверение о невмешательстве, Филберт Танри выбрав удобный момент, в первую очередь точно также собрал на тайные переговоры представителей от каждого племени степняков.

И явились почти все. Хотя бы из чистого любопытства, поглядеть на опасного врага вблизи. Степняки народ не робкий, умели ценить отвагу и мужскую доблесть, а у наследника в этом плане была отменная репутация.