– Развяжите.

Негромко, но его услышали. Плох тот командир, что только криком может добиться послушания! Но это не про него сказано…

Пленников развязали. Парни принялись растирать руки, переглядываться. Решимость ушла, словно ее и не было, никто не осмеливался сказать, с какой целью пришли. Даже заводила Ростин смущенно отводил глаза. Чего испугались? Может, боялись отказа, может, смутил холодный прием. Хотя чего они ожидали – распростертых объятий?

Фароссцам ждать надоело.

– Кто такие, не спрашиваю – узнал уже, – чуть усмехнулся Раон, но затем голос его построжел: – Зачем явились?

Ростина подтолкнули плечом, и он непроизвольно шагнул вперед. Оказавшись с предводителем отряда один на один, парень заробел еще больше, но впившийся в него взгляд чуть прищуренных глаз требовал ответа, подстегивал, и он сказал:

– Хотим вступить в отряд.

За спиной Раона, со стороны остальных командиров, раздалось приглушенное фырканье, словно кто-то пытался подавить рвущийся из груди хохот.

Чувствуя, как жарким стыдом полыхают щеки, понимая, что еще немного и их презрительно погонят прочь – хорошо если пинка не отвесят для ускорения! – Щерн сделал шаг, встав рядом с Ростином. Казалось, что ему бы радоваться надо, ведь теперь он сможет вернуться домой и жить спокойной жизнью, но оскорбленная гордость толкала вперед.

– Мы – не солдаты! Но мы станем ими, мы выучимся! Дайте нам шанс, и мы не подведем вас, командир.

– Когда выучитесь – тогда и приходите, – равнодушно ответил Раон. Громкие слова парня его не впечатлили. Что слова?! Слова – прах! Мужчину судят по поступкам. – Бестолочей и без вас хватает.

Душа ухнула вниз. Щерн понял, что командира фароссцев со странным званием «префект» не переубедить. Понурились и остальные парни.

Помощь пришла, откуда не ждали. Вмешался орк – зеленомордая страхолюдина, коих и за разумных существ-то многие в Орте не почитали. Говорили, что живут те звериным порядком, жилищ не строят и сырым мясом питаются. Но ведь заступился!

– Будет тебе изгаляться, Раон. Парнишки славные. Выйдет с них толк.

– Толк выйдет, бестолочь останется, – пробурчал командир.

Орк не отступился. Они отошли в сторону, заспорили. Втянулись в спор остальные предводители, ранее предпочитавшие отмалчиваться. Парни стояли тихо, стараясь не привлекать внимания, понимали, что сейчас решается их судьба. Спорили командиры негромко, без криков. До парней долетали только обрывки фраз:

– …сдурел, дети…

– …на смерть…

– …упрямые. Откажем – к другим уйдут. Только погибнут зря…

– …а с нами?..

– …выучим…

– …собой, что ли, закроешь?..

– …а стоит жалеть? Сколько у нас таких… Всех разгонишь по домам? А воевать с кем будем?..

– …а что маркиз скажет?..

– …всех подряд гребли и не жалели. Чем эти лучше?..

– …будто не посылал никого…

– …не хочу…

– …война твоего желания не спрашивает…

Спор окончился. Видно, переубедить остальных Раону не удалось, он зло пнул подвернувшийся под ноги камень и подошел к трисцам.

– Не передумали?

– Нет! – радостно выдохнули парни. Все разом, в едином порыве.

– Скажу прямо – ваша затея мне не по душе. Более того, будь моя воля, – Раон бросил злой взгляд на остальных командиров, – гнали бы вас до самого города. Еще и отцам бы посоветовал, чтоб дурь всю из вас выбили. Война – не развлечение. Там убивают! А уж в той, что нам предстоит… Хорошо если один из десяти новичков выживет. Ветеранам не всем повезет. Насчет себя и то не уверен. – Парни решили, что он их просто запугивает, и упрямо набычились. Не удалось остальных командиров переубедить, так решил за них взяться, чтоб сами отказались. Не выйдет! – Вот ты, – Раон ткнул пальцем в грудь Щерна. – Помню, как ты мне помог. Благодарствую. Не хочу на добро злом ответить. Откажись. И приятелей уговори. Нечего вам соваться в нашу с туронцами свару.

– Наемников же набирали? Чем мы хуже? – спросил Хвель. – Что вы их не отговаривали?

– Дурачье! Щенки безмозглые! – сплюнул Раон. – Хотел как лучше… Что ж, сами выбрали! Кранг, забирай их.

– Да куда я их? У меня полный комплект.

– А я знаю?! Сам за них ратовал, – огрызнулся Раон. – Вот и возись теперь! Вернемся к маркизу – решим, куда распределить, а пока на твоем попечении будут.

Желание трисских парней исполнилось. Они попали в отряд. Не пришлось бы только жалеть!

Волкова разбудил гнусавый звук рога. Глеб сбросил с себя тяжелый шерстяной плащ, ухватил лежавшие в изголовье мечи и потопал к выходу из шатра – наследие покойного Тароха. Выбравшись наружу, он энергично качнул тело из стороны в сторону, с хрустом потянулся, разминая затекшие конечности, разгоняя по телу застоявшуюся за ночь кровь. Пристегнул к поясу клинки. Огляделся по сторонам. Ритуал, повторяемый каждое утро третью декаду подряд.

Подошел Тханг и вместе с ним шестеро бойцов, выполняющих обязанности телохранителей маркиза. Окружили Волкова кольцом, сумрачно поглядывая на поднявшуюся в лагере суету. Сейчас сотники со своими заместителями – по-новому, центурионы и опционы – отправят своих подчиненных на утреннюю пробежку вокруг лагеря, потом загонят солдат в речку на помывку – боец должен быть чистым, хочет он того или нет! – и вернутся обратно в лагерь. К тому времени дневальные должны будут сготовить завтрак.

Побежали…

Мимо Волкова и его охраны пронеслась вереница гремящих снаряжением солдат. Молча. От недовольного бурчания их уже отучили, отправляя самых ворчливых наматывать дополнительные круги вместо завтрака. Говорят, голодный желудок хорошо стимулирует умственную деятельность. Даже самые тугодумы уяснили, что лучше быть сытым дисциплинированным солдатом, чем голодающим бунтарем. Впрочем, хватало и других способов усмирения недовольных, назначенные офицерами ветераны в таких делах собаку съели.

Дождавшись, когда осядет поднятая сапогами пробежавшей колонны пыль, Волков побежал вокруг лагеря своим собственным маршрутом, отдельно от центурий. Отдельно, но так, чтоб солдаты находились в пределах видимости, под присмотром начальства ни один офицер не станет давать своим подчиненным филонить. Следом за Глебом, растянувшись в цепочку, бежала охрана.

Бежать было легко. Намного легче, чем во время армейской службы. Молодое тело, доставшееся Волкову в наследство от маркиза Фаросс, было сильное, выносливое, не испорченное табаком, грязной, загазованной атмосферой земных городов, бытовой химией и продуктами с неизвестно какими добавками. Глеб, пробежав вокруг лагеря пять кругов, даже не запыхался. Сбросил рубаху и штаны, разбежался и, оттолкнувшись от берега, вытянулся в воздухе в струнку и без всплеска ушел под воду. Река приняла Волкова в свои мокрые, холодные объятья, подарила прохладу разгоряченному телу. Он вынырнул, отдышался и мощными саженками, рассекая воду, словно крейсер на полном ходу, поплыл к противоположному берегу, потом обратно. И так несколько раз. Что поделать – речушка была не сильно широка! Тем не менее никто из купальщиков почему-то последовать примеру Волкова не решился. Все они плескались возле берега, заходя в воду по грудь, а то и вовсе по пояс.