Коридоры школы завешивали баннеры, приглашающие на осенний бал. В классах и в столовой витала радость. Разговоры о танцах и платьях поглотили старшеклассников.

Воздух стал холоднее. Длинные рукава и кардиганы пришли на смену майкам, но я все еще носила свои шлепки и буду их носить, пока первый снег не поцелует землю.

Я готовила заявление для принятия решения в Университете Вирджинии.

Две недели назад мне сняли гипс. Периодически я чувствовала боль в ребрах, но теперь могла спать на боку. Дыхание восстановилось. С момента аварии прошло чуть больше двух месяцев и…

Люди начали забывать.

Жизнь продолжалась.

Разговоры с доктором Перри о дне аварии и о том, что Коди слишком много выпил, но все же сел за руль, уменьшили часть удушающего груза, который я несла. Но не весь.

Когда я рассказала ему, что наконец-то прослушала сообщения и прочитала письма, он поздравил меня с прогрессом. Я была на правильном пути, но внезапного пробуждения не наступило. Я заставляла себя взглянуть в лицо принятым мной решениям.

В тот вечер у меня было два выбора.

И я ошиблась.

На сеансе в среду доктор Перри сказал:

– Некоторые люди могут предположить и даже поверить, что в случившемся винить нужно только Коди, потому что он был за рулем. Они даже могут считать, что о вине вообще нет смысла говорить. Но это не совсем так. Знаете, почему?

– Почему? – поинтересовалась я.

– Вина заключается не в том, чтобы заставить человека чувствовать себя ужасно из-за своих действий, и не в том, чтобы ранить чувства. Как действие, так и бездействие имеют последствия. Если бы вы не приняли на себя ответственность или вину за их действия, вы бы рискнули повторить их опыт. Виноваты все, кто был там, кто видел, как вы уходите, и кто знал, что они пили. Все, даже родители, которые позволили им выпить. Частично в этом есть и ваша вина.

Частично.

Не полностью.

Но частично.

Казалось, «частично» не отличалось от «полностью», но смысл сказанных доктором Перри слов заключался в том, что я не единственная, кто частично нес ответственность за случившееся. И это меня зацепило.

Я не могу сказать, что все изменилось и внезапно наступило исцеление. Нет. Однако все стало реальнее, а воспоминания – четче.

Только вот после сеанса в среду у меня начались ночные кошмары.

Я снова оказывалась в машине, и меня бросало из стороны в сторону. Иногда мне снилось, что я стояла на подъездной дороге, но не садилась в машину. При этом я знала, что должно было случиться с моими друзьями. Мне казалось, что ноги прилипли к земле, и я все время говорила себе пойти за кем-нибудь, предупредить, что они вот-вот умрут, но не могла пошевелиться. Я так и стояла на месте, пока не просыпалась, задыхаясь. Много ночей я пробуждалась от боли в горле и оттого, что мама сжимала мои плечи. Только тогда я понимала, что кричала.

Доктор Перри был прав. Думаю, он заслужил все свои сертификаты. Я все еще была травмирована воспоминаниями, которые держала в голове. Разговор выдвинул аварию на передний план моих мыслей.

А говорила я много.

Сеансы в пятницу и в понедельник являлись уроком экспозиционной терапии. Вернуться в прошлое. Заново пережить. Каждый раз мне становилось все легче произносить нужные слова, а к следующей пятнице все наконец-то встало на свои места.

Мои друзья мертвы.

Они реально мертвы, и никакое чувство вины не могло это изменить. Ничто не могло вернуть их обратно или уничтожить то, что думали о них незнакомцы и друзья. Ничто не могло остановить судебные иски против семьи Кита или вынесение обвинений. Ничто не могло остановить адвокатов от звонков мне и маме каждую неделю.

В конце сеанса лицо болело от слез. Я пыталась не плакать, но не могла сдержаться. Потом мне приходилось прятать лицо, потому что было очевидно, что я рыдала все утро.

Доктор Перри был прав и насчет скорби.

Я не скорбела, поскольку была ослеплена травмой от аварии и поглощена виной. Я их не отпустила. И даже не попыталась.

Дни и недели были тяжелыми. Теперь сосредоточиться на занятиях стало трудно по иной причине. Я скучала по ним. Я скучала по Меган и ее гиперреактивности, скучала по Коди и его самоуверенности, Филиппу и его сарказму, Крису и его шуткам.

И я скучала по своим друзьям, которые были живы. Мне ужасно их не хватало.

Дари отчаянно пыталась все наладить, а Эбби со мной почти не разговаривала.

Я видела, как мои друзья двигаются дальше, пока я стояла на месте. Они мчались вперед, а я задержалась на первом этапе. Дари и Эбби говорили о платьях, которые купили на бал, о поездке, куда меня приглашали, но я решила остаться дома. Они были такими… нормальными, такими обычными, а я – нет, потому что застряла в прошлом.

И, боже, как же сильно я скучала по Себастьяну.

Отношения с ним стали сложными. Он был рядом, но все изменилось. Он сидел за нашим столиком в столовой и разговаривал со мной. Себастьян не игнорировал меня и не делал вид, что меня не существует, но каждый разговор был поверхностным. Он будто бы отгородился от меня огромной стеной.

Я причинила ему боль.

Я причинила боль себе.

И он даже не осознавал всей ее степени.

Когда в понедельник Скайлар появилась за нашим столиком, мое сердце чуть не выпрыгнуло. Себастьян сидел с Гриффитом и Китом. Последний, как обычно, примостился рядом с Эбби. Однажды я спросила ее, встречаются ли они, но она лишь покачала головой.

Неожиданно я услышала смех Скайлар и низкие смешки Себастьяна.

Вот когда я влюбился в тебя.

Себастьян кивнул в ответ на ее слова, а затем медленно повернул голову в мою сторону. Я встретилась с его печальными глазами, и он вновь отвернулся, сжав челюсти.

Снова послышался смех Скайлар.

Себастьян говорил, что любит меня, но, похоже, он двигался дальше…

В сторону Скайлар, к ее красивым улыбкам и чистой совести.

* * *

Во вторник я плелась через парковку к своей машине. Утром я приехала поздно, так что пришлось припарковаться в самом конце, рядом с футбольным полем.

Солнце спряталось за тучами, согревая прохладный осенний день, и я подумала о том, что погода для тренировки была просто идеальной. Тренер постоянно заставлял нас бегать по дорожке, и было куда проще следовать его указаниям, не задыхаясь от жары.

Вот только я не присоединюсь к ним после уроков. Честно говоря, я не особо скучала по тренировкам, но скучала по играм. Забавно: раньше я убеждала себя, что играла только из-за Меган. Теперь знаю, что это неправда.

Я ускорила шаг. Дойдя до середины парковки, вдруг услышала, как кто-то крикнул мое имя, и ветерок принес с собой голос Себастьяна. Я повернулась и увидела, как он бежит ко мне, переодетый в тайтсы и нейлоновые шорты.