Кот внимательно смотрел вслед удаляющемуся галицкому князю.

– Какой интересный человек, – промурлыкал он тихо.

Даниил вернулся довольно быстро, его конь тяжело дышал и бил копытом о землю, но сам князь был, как всегда, спокоен и собран.

– Рогволд и полоцкий полк готовы сдаться. Я взял с них слово, что больше они не выступят против княгини Аленушки и признают ее законной княгиней Тридевятого царства. Смоленцы тоже сдаются. К сожалению, их князь Ростислав пал в бою. Туровцы и переяславцы также сдались, хотя от последних никакой организованной силы не осталось – те, кто выжил, разбежались по окрестностям. Победа ваша, княгиня. – Даниил склонил голову.

– А что же подменыш? – спросила Аленушка обеспокоенно.

– К сожалению, подменышу удалось улизнуть. Нам передали только его друга, того, который рыжий. Мне сообщили, что подменыш отравил трех наших лучших богатырей: Илью, Добрыню и Алешу.

– Как можно отравить богатырей? – удивился Полкан. – Они же уксус могут бадьями пить, и ничего с ними не станет.

– Это мне неизвестно, – равнодушно ответил Даниил, – я лишь передаю то, что слышал.

Итоги битвы были ужасными. Особенно большие потери понесли мужики, собранные жрецами Перуна. Над старшим жрецом все подшучивали, каждый раз припоминая ему обещание пролить на головы врагов огненный дождь. Сам жрец отвечал, что такое в его голове возникло ясное видение, что принял он его за послание бога.

– Вы представьте только, что было бы, представь наш жрец женщину. – Растеряха изобразил жреца и громовым голосом произнес: – Я пролью на врага дождь огненных баб!

Жрец обиженно ворчал, но ничего поделать не мог.

– Княгиня должна наградить отличившихся, – промурлыкал кот, – люди должны видеть, за кого они сражались. Будь с ними приветлива и милостива к верным.

Первым решили наградить Михаила Потока, за то, что склонил дружину на правильную сторону. Ему была пожалована высокая должность воеводы Тридевятого царства, ставшая вакантной после отравления Ильи Муромца.

Следующим в числе награждаемых значился молодой командир иноземных наемников Дэ Толли, родившийся в тевтонских землях. Его отряд потерял почти три четверти людей, но так и не дрогнул, продолжая сковывать два смоленских полка до самого конца сражения. Было решено, что за храбрость и верность наемникам будет уплачено вдвое против обещанного, самому же командиру пожалуют боярскую должность и небольшой город, если он того пожелает. От города наемник вежливо отказался, а за награду поблагодарил.

Гиганты Горыня, Дубыня и Усыня вовсе не стали ничего слушать ни о какой награде, – они были расстроены тем, что столько хороших людей погибло. Аленушка обошла и поцеловала в щеку каждого из великанов, сердечно благодаря их за помощь.

– Без вас победы нам было бы не видать, – произнесла Аленушка, – а вас я никогда не забуду, и если что случится, вы всегда можете обратиться ко мне.

Гиганты растрогались до глубины души, Горыня даже вытер рукавом слезинку.

– Настоящие богатыри, – произнес Растеряха с чувством.

Лютополк от награды отказался вовсе, заявив, что служит князю Галицкому, от него ему и награды быть должны. Сам же Даниил тоже наград себе не просил, сказал только: «Пустое это» – и глазами своими серыми посмотрел равнодушно.

«Зачем ему просить награду, он теперь сам будет брать что захочет», – отметил Растеряха.

Дальше было сложнее – необходимо было решить судьбу изменников. Первым приволокли Святослава. Толстяк был избит, но держался вызывающе.

– Надо бы простить старичка, – весело заметил кот и показал лапой на живот Святослава, – бремя его и так тяжело.

Аленка глянула на кота ласково:

– Мой пушистик такой добрый…

– Негоже изменника прощать, – возмутился Растеряха. Он вспомнил, что Даниил со Святославом – старые соперники, и попытался угодить галицкому князю, ставшему теперь всесильным. – Казнить изменника надобно.

– Сами вы все изменники! – бросил Святослав зло. – Только законный князь за порог, так сразу ударили в спину.

– Это он княжича-подменыша законным князем именует, – пояснил Растеряха, заискивающе глядя на Даниила, – сам себе приговор объявил.

– Полки мои ушли, – усмехнулся Святослав, – вам не достались.

– Он еще и дерзит! – возмутился шут. – Казнить его – и все дело.

Кот равнодушно посмотрел в сторону, Святослав его заботил мало. Однако голос в защиту мятежного князя подал тот, от кого никто этого не ожидал.

– Святослав – достойный воин. – Даниил Галицкий посмотрел на Аленушку своим ничего не означающим взглядом, – я бы попросил его остаться у нас в гостях.

– Мудро, – мурлыкнул кот.

Растеряха и сам понял, что совет Даниила хорош. Войска черниговские и впрямь ушли, дочь Святослава Ольга в случае смерти отца становилась княгиней и могла собрать еще несколько полков вдобавок к тем, что отступили в полном порядке – возможности богатого княжества это позволяли, – и стать серьезной силой, жаждущей мести. Если же оставить Святослава заложником – и Ольга не сможет выступить, и привести черниговцев к покорности будет куда проще.

Следующим стал бывший товарищ Ивана-царевича, а ныне тоже сторонник подменыша, Серый Волк.

– Отрекаешься ли ты от подменыша?! – грозно спросил жрец, сверкая глазами.

– Не могу, – ответил рыжий грустно, – никакой он не подменыш, это и впрямь Иванушка.

– Врешь ты все, – рассердилась Аленушка и гневно замахала на него руками, – видела я его, не похож он на Иванушку!

– Это все кот, – попытался объяснить Волк, – все он виноват.

– Чуть что, сразу – кот! – обиженно мяукнул Баюн.

– Всегда врал, – распалялась Аленка, – и цурлюпах твой не пушился, обманщик ты подлый!

– Казнить на рассвете, – объявил Растеряха. Возражений не последовало.

Серый Волк еще раз внимательно оглядел прутья клетки. Клетка была предназначена для медведей, ее решетки способны выдержать все неистовство, которое может обрушить на них могучий лесной хозяин. Даже речи о том, чтобы сломать эти могучие препоны, не шло.

Волк тяжко вздохнул. Как-то так получилось, что он оказался единственным виновником всего, а ведь вина его лишь в том, что он друг Ивана. Иван-царевич, обманутый и преданный, сумел сбежать, князей всех помиловали, кто в живых остался, а вот его – нет. Ну да куда ему, он и не князь вовсе, влиятельных родичей у него нет – отец его был простым жрецом, да не Перуновым, которые теперь силу набрали, а жрецом Даждьбога, сына Световита. Сам Волк в богов не сильно верил, хоть и почитал Даждьбога на людях, но больше для того, чтобы отца не расстраивать, а не по велению сердца. Однако сегодня ему оставалось только взывать к богам, потому как завтра для него уже не настанет. В Тридевятом царстве преступников не держат в каком-то одном месте, расправу чинят сразу: за мелкие провинности секут кнутами, за крупные – рубят головы.