Они шли вперед. Элвин содрогнулся и топнул по земле здоровой ногой. Грудь наполнилась холодом, как будто он выглянул на улицу в морозную ночь, потом холод исчез.

– Но как же они притащили сюда его тело, это же так далеко? – спросил Сколли. – Мы же его в море похоронили, вместе с остальными!

– Так значит, он не стал тенью? – сказал Инкермон. – Его душа погибла. Этого я и боялся.

– А что, обязательно прямо сейчас об этом рассуждать? – спросил Неваляшка, держась свободной рукой за голову. – Мне лично жарко, я устал, у меня башка трещит с похмелья, и от всех этих разговоров, мол, там ждет кто-то, кто собирается похитить наши тела и души, лучше мне не становится!

– Не хочешь слушать, сунь голову в песок! – ответил Цвитти, ткнув мушкетом в сторону Неваляшки. – Вот это то самое, о чем я говорил! Вы по-прежнему думаете, что уйти из армии может только сумасшедший?

* * *

Некоторое время слышалось только приглушенное шарканье сапог по песку. Молчание становилось все более тяжким. Элвину захотелось кашлянуть, лишь бы нарушить тишину, но тут заговорил Йимт.

– Кстати, вы обращали внимание: куда ни придешь, всюду эти глинобитные хижины? А ведь так оно и есть. Знаете, я в стольких странах побывал, что уже и счет потерял, – сказал он, держа «костолом» наготове у бедра. – Но будь то так далеко на севере, что чихнешь – и ледышки вылетают, или так далеко на западе, что уже на востоке, – повсюду строят эти глинобитные хижины.

– Какие хижины, сержант? – спросил Хрем.

– Ну, вроде тех, что впереди, – сказал Йимт. – Они же явно сложены из сырца. Как и большая часть домов в Назалле.

– Не очень-то они и хижины, – возразил Неваляшка, явно куда больше одобрявший такие разговоры. – Вон в одной стене даже окно есть. Это не хижины, а настоящие дома!

Элвин посмотрел туда, куда указывал Неваляшка. В стене одного из домиков действительно виднелось окно. Впрочем, какая разница? Главное, что там можно укрыться от солнца!

Йимт пристально посмотрел на Неваляшку, потом отвернулся и снова принялся разглядывать домики.

– И все равно они из сырца. Из глины, замешенной с водой. Нет, конечно, иногда в эту глину добавляют соломы или навозу, но в конечном счете глинобитная хижина – она и есть глинобитная хижина. Даже не знаю, чего я ждал. Возможно, просто надеялся оказаться в месте, которое нас хоть чем-то удивит.

– Эй, там что-то есть! – крикнул Сколли и тут же выстрелил.

Сриксы в фургоне Ралли разразились воплями. Джир зарычал, спрыгнул с повозки и большими прыжками ринулся по песку к невысоким кустикам, растущим вокруг оазиса.

– Ну вот нас и удивили! – крикнул Элвин, и все бросились вперед.

Сколли вломился в кусты первым. Каэрна на нем развевалась. Джир издал оглушительный рев.

Воздух звенел от переполнявшей его энергии. Элвин явственно слышал чей-то голос.

– Оружие клятвы! – крикнула госпожа Рыжая Сова, догоняя Сколли. – Там Тиул! Осторожнее!

Позади хлопнули вожжи и взревели бринды.

– Не сбиваться в кучу! Рассредоточиться! Инкермон, Хрем, следите за хижинами! – рявкнул Йимт и ринулся в кусты.

Элвин рванул следом.

Выбежав на лужайку, они увидели стоящие возле водоема, небольшого прудика с каменными берегами, футов десяти в диаметре, три фигуры в черных плащах. В руке у каждой блестел длинный кривой меч. На земле перед ними лежало тело, по-прежнему зашитое в парус, но Элвин знал, что это Кестер. В нескольких шагах от фигур стоял Тиул Горный Родник с кинжалом в руках. Голос, слышанный Элвином, исходил от Тиулова клинка. Джурван сидел на плече у потерянного эльфа, распушив хвост.

– Бросай оружие! – взревел Йимт, наводя «костолом» на ближайшую из фигур.

Та сделала знак двум другим, они наклонились и подняли тело. А первая обернулась к Йимту и вскинула меч.

Сколли торопливо перезаряжал мушкет.

– Убить их, убить!

– Ничего, все под контролем, дышите ровнее. Ну-ка, вы, – сказал Йимт, подступая к таинственным фигурам, – бросайте оружие, и тело тоже!

Сколли с размаху вогнал шомпол в ствол, порезавшись при этом штыком.

– Их надо убить! У них теней нету!

Элвин взглянул на землю и понял, что Сколли прав.

Не обращая внимания на приказы Йимта, Сколли вскинул мушкет, прицелился и выстрелил, забыв вынуть шомпол из ствола. Шомпол и пуля перелетели через водоем и попали в голову первой фигуре, сбив с нее капюшон.

На них вытаращился ухмыляющийся череп с глазами из белого пламени.

«Костолом» Йимта выпалил одновременно с несколькими мушкетами. Град мушкетных пуль разнес в пыль череп твари, а два дротика разнесли в клочья остальное.

Элвин в атаке не участвовал. Жестокий холод сдавил ему грудь, изо рта валил пар. Он развернулся к воде в тот самый миг, как из озерца, громко клацая бритвенно-острыми зубами, вылезло несколько тварей. С их чешуйчатых боков струилась на песок вода. Каждое из чудовищ представляло собой футов пятнадцать серо-зеленой чешуи. Головы у них были длинные и заостренные, челюсти, как клинья на шарнирах, с острыми зубами внутри. Над землей они поднимались всего на несколько дюймов, передвигаясь на четырех коротких, но мощных, растопыренных лапах. На чешуе виднелись длинные глубокие шрамы, как будто твари дрались между собой, когда не могли сожрать кого понежнее. Глаза у них пылали белым огнем, и распахнутые пасти пыхали жаром, точно кузнечные горны.

Элвин спустил курок, мушкет дернулся у него в руках. Мушкетная пуля пробила аккуратную дыру в башке ближайшей твари, и та рухнула обратно в яростно бурлящую воду. Несколько подводных чудищ тотчас набросились на убитого собрата, выхватывая у него из боков клочья мяса, но остальные ползли вперед. Твари распахнули пасти, шкура у них на горле натянулась, и они принялись конвульсивно содрогаться. Мгновение спустя они изрыгнули ослепительно-белое пламя.

Над озерцом взмыли крики и вопли. Перезаряжать мушкет было некогда. Элвин призвал ледяной огонь, на его штыке заплясали языки пламени. Он устремился к воде и пронзил штыком одну из тварей. Белое пламя окутало юношу, и он снова, как тогда на острове, почувствовал, что горит.

Его тень вспыхнула.

– Ренвар, назад! – заорал Йимт.

Элвин не обратил внимания на приказ и бросился в воду, нанося удары штыком по мере того, как из-под воды перли и перли все новые твари. Вот он сделал выпад мушкетом и прошил обе челюсти твари, которая как раз собиралась снова изрыгнуть белое пламя. Она попыталась раскрыть пасть, но Элвин ей не давал, а белый огонь внутри все нарастал. Наконец шея у нее треснула, и белые языки заплясали по чешуе и растеклись по воде.

Черное пламя разрасталось вместе с белым, оба с ревом вздымались все выше и выше. Поверхность воды местами кипела, местами покрывалась льдом. Элвин не обращал внимания ни на что, кроме этих тварей. Он колол и жег, жег и колол до тех пор, пока никаких мыслей у него не осталось, пока он не превратился в машину для убийства.