Проблема действительно была не такой уж простой по нынешней обстановке, но Шульгин ее благополучно разрешил.

После чего, поправив постель, поудобнее устроил раненого и еще на полчаса застегнул на его запястье браслет. По его расчетам, примерно через сутки фон Мюкке сможет попробовать встать на ноги. Для начала.

Услышав хруст щебня под ногами Славского, немец шепнул:

— Пошлите теперь его на разведку, а мы поговорим…

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил Станислав Викентьевич, который по запаху понял, что никакого заговора не имело места. — Как кому, а мне пить хочется все сильнее.

Шульгин с ним согласился. У него в сумке был крошечный НЗ — две пол-литровых алюминиевых банки газированного тоника и одна банка «Алказельцера», то есть содовой воды с аспирином, припасенные совсем на другой случай, но расходовать их без крайней необходимости он не собирался. Как минимум сутки жажду терпеть можно. А уж тогда…

— Знаете, коллега, у меня есть моток шелкового шнура — триста метров. Нить Ариадны, если угодно. Привязав его здесь, можно спокойно исследовать окрестные ходы на указанный радиус. Отметив засечками или копотью на стенах крайнюю точку, перевязать веревку и продвинуться еще на столько же. Не займетесь? Как мне кажется, судя по геологии данной местности, здесь должна быть вода. Хотя бы просачивающаяся с поверхности в виде капели со сталактитов. Или ручьи, или колодцы… Попробуйте. Не найдете — будем думать дальше.

Не скрывая недовольства, Славский тем не менее взял протянутую Шульгиным бухточку не шелкового, конечно, а кевларового крученого шнура толщиной в карандаш, но выдерживающего на разрыв нагрузку более двух тонн.

— Сразу б вы его у входа привязали, и никаких проблем бы не было…

— А что ж вы мне не сказали, куда нас направляете? — парировал Шульгин. — Роман Жюля Верна «Черная Индия» не приходилось читать?

— Увы, нет. А если воду найду, куда ее собирать прикажете?

Шульгин задумался лишь на секунду.

— Вот, пожалуй, складной стакан. Вмещает полпинты. А вот — резиновый чехол от медицинской аптечки. Сюда можно налить литра три воды. Если сумеете наполнить — покроете себя бессмертной славой. Вперед, мой капитан, сорок веков смотрят на вас из этих подземелий…

Выматерившись сквозь зубы, Славский удалился в глубь штрека, разматывая шнур.

— Зачем вы его злите? — поинтересовался фон Мюкке, которому после оправки стало совсем хорошо, а действующий браслет, нормализуя внутреннюю среду, приглушил и чувство жажды.

Здесь, кстати, крылся сильно интересующий Шульгина вопрос: ну вот защищает эта машинка постоянство гомеостазиса, способна даже почти разорванного на куски человека вылечить, а если вот просто так, как сейчас, — ничего особенного не происходит, просто воды нет и не будет, и ты готовишься подыхать от жажды? Что браслет может сделать при достаточно строго поставленном эксперименте? Ну, какое-то время он будет оптимизировать расходование тканевой жидкости, производить гидролиз жиров, как у верблюда, а дальше? Все же допустит постепенное усыхание или переведет меня на усвоение атмосферной влаги через кожу и легкие? Интересно бы исследовать этот вопрос вплотную… Впрочем, тьфу-тьфу! — Шульгин натурально сплюнул, не жалея драгоценной влаги.

— Из принципа. Он мне не нравится.

— А я?

— А вы нравитесь. Несмотря на то, что он мой соотечественник, а вы — исторический враг.

Здесь Шульгин, что называется, пальнул в темноте и навскидку. Просто ему давно начало казаться, что Славский все-таки не русский по происхождению.

Сначала он перебирал разные варианты, примеривал на него и польскую личину, и немецкую (из хорошо обрусевших остзейцев), а потом вдруг сообразил, что все-таки Славский — англичанин.

Или американец, пусть даже сильно обрусевший. Возможно, много лет изображавший русского. Как «японец» — штабс-капитан Рыбников или «араб» — полковник Лоуренс.

Сашка даже восхитился и своей догадливостью, и изяществом ситуации: он, косящий под британского потомственного рыцаря, и противник (не враг пока, а просто противник в игре), англичанин, талантливо изображающий русского.

Нет, это прямо здорово. Может завязаться такая комбинация… Даже на филологическом уровне. Он, правда, с помощью Сильвии и всей мощи аггрианской обучающей техники сейчас знает наизусть восьмисоттысячный словарь Вебстера со всеми фразеологизмами плюс несколько словарей сленгов. Смог бы, при необходимости, писать стихи в стиле Киплинга, где одновременно используется оксфордский английский, жаргон лондонских доков XIX века и пиджин-инглиш Южных морей.

А знает ли господин Славский наизусть словарь господина Даля, язык палубы балтийских броненосцев и изысканный стиль пересыпских биндюжников, раз уж мы в Одессе?

Знает, нет — не суть важно, но за дни их знакомства пока не допустил ни одного прокола…

— Что? Славский, по-вашему, — англичанин?

— А по-вашему — кто? — Тут же, для поддержания разговора и якобы для лечения, он подал капитану маленькую голубоватую таблетку, две галеты с вложенным между ними кусочком ветчины и хорошую стопку виски.

— Я как думал, так и думаю, что русский. Меня с ним познакомили именно как с русским и заверили, что во время моей миссии он будет оказывать мне всю необходимую помощь, по преимуществу негласно, но в случае необходимости… Как это и случилось.

Голубая таблетка из специальной аптечки Шульгина, предназначенная для очень мягкого, аккуратного развязывания языков, когда собеседник начинает выбалтывать тайны, не видя в этом ничего необычного, напротив, считая, что именно так и следует поступить из неких высших соображений, начинала действовать.

Сейчас немец вообразил, что, во-первых, они оказались в таком положении, что друг Ричард должен наконец узнать правду. Неизвестно, удастся ли им спастись, а позволить хорошему человеку умереть, даже не понимая, отчего он оказался в подобном положении, — непорядочно.

Во-вторых, если они выберутся, то на лучшего соратника, чем Мэллони, нечего и рассчитывать, он это уже доказал неоднократно.

В-третьих, фон Мюкке имел не только право, а и обязанность по ходу дела вербовать себе помощников.

Ничего этого Шульгин капитану не внушал, в том и заключалось коварство препарата, что заставлял мозг пациента по собственной инициативе находить убедительные обоснования необходимости немедленно поделиться своей тайной.

И за следующие полчаса фон Мюкке наконец-то признался своему спасителю, что еще в начале этого года он был не то чтобы завербован, а приглашен на службу в одну могущественную организацию резко националистического толка, ставящую своей целью возрождение самосознания германской нации и реванш за позорный Версаль.

— Это что же, «Стальной Шлем», или партия Гитлера — Штрассера? — поинтересовался Шульгин. — А может быть, наоборот, сторонники Вальтера Ратенау? То есть вопрос в чем? Вы собираетесь идти к реваншу с Россией против Антанты или с Антантой против России? И с какой Россией вам больше по пути: с красной или с белой?