«Странный тип», – подумал про него Шпагин и пошел в кухню. Он сварил себе крепкий кофе, достал из хлебницы подсохший батон, нарезал, намазал маслом. Еле протолкнул в себя бутерброд. Есть совершенно не хотелось. Но поесть следовало. Вчерашний день был голодным. Сегодняшний неизвестно, каким будет. Ему нужны были силы.

Мишка вдруг протяжно застонал за дверью, охнул и с кем-то быстро, быстро заговорил. Потом умолк и после паузы снова заговорил. Затем дверь в кухню отлетела в сторону, и он закричал:

– Поехали, Шпагин, хватит жрать!

Повторять дважды ему было не нужно. Он сунул в холодильник намазанные маслом бутерброды, выключил свет в кухне, запер дверь квартиры и помчался вниз по лестнице следом за Машиным братом. Лифт не работал.

Удивительную резвость развил этот увалень. На последней ступеньке первого этажа чуть не свалился. Шпагин еле успел поймать того за воротник байковой рубашки.

Они добежали до машины Шпагина, уселись. Тот завел машину.

– Куда? – спросил он, полный уверенности, что у Михаила есть четкий план.

Более того, он пребывал в зыбкой уверенности, что тот точно знает, где сейчас Маша и что с ней все в порядке. Но Миша – чудо природы – вдруг вяло пожал плечами, глянул на него жалобно и прошептал:

– А ведь я не знаю!

– Что?

– Я не знаю, куда ехать!

– Какого черта тогда ты сорвался, твою мать? – заорал не своим голосом Шпагин, все его надежды с противным скрежетом рассыпались. – Спал, спал, потом трепался с кем-то, сорвался с места! И теперь не знаешь, куда ехать? Что за херня, Мишаня?

– Я не знаю, где она живет. Чего орешь-то? – обиделся Миша.

– Кто?! – грудь Шпагина тяжело вздымалась, сердце, его изболевшееся сердце молотило о ребра так, что было больно и сердцу и ребрам.

– Машкина секретарша.

– Зачем она тебе?!

– Затем, что она может что-то знать.

– Она звонила?

– Нет, сиделка. Она позвонила…

– Сиделка позвонила?! Зачем?! – изумился Шпагин. – В три двадцать пять утра?!

– Ну и что? Повела отца в туалет, потом уложила, мне позвонила. И тут как раз вспомнила, что вчера вечером на наш домашний телефон звонила какая-то Верочка и спрашивала Марию Сергеевну. Сиделка сказала, что Мария Сергеевна у себя дома. Верочка ответила, что звонила ей, но никто не ответил. А это, мол, очень важно.

– И что дальше?

Шпагин нахмурился. Что могла знать Верочка? Зачем она звонила Маше? Не очередная ли это уловка с ее стороны и со стороны их общего коллеги Евгения?!

– Она оставила свой телефон, попросила позвонить, как Мария Сергеевна объявится.

– И что?! Где номер телефона?

– У меня! – Мишка тоже начал орать.

– И чего не звонишь?

– Звонил! Не отвечает! Я решил, что надо ехать! – Он принялся стучать кулаками по панели. – Сорвал тебя с места, а когда сел в машину, то сообразил, что адреса я ее не знаю!

– А сиделка, может, знает?

– Откуда! – фыркнул Мишаня. – Если бы знала, продиктовала бы. А то только один номер телефона. Куда ехать-то, Шпагин?!

Игорь убрал чужие кулаки с панели своей любимой старенькой машинки, со вздохом глянул за окно. На востоке за крышами домов небо заметно посветлело. Скоро сутки, как Маша исчезла. Нет, больше. Сутки, как обнаружилась ее пропажа.

– Поехали в офис, – вдруг решил он и с визгом тронул машину с места.

– С ума сошел! – глянул на него Михаил с сожалением. – Кто тебя там ждет в такое время?!

– Охрана!.. – коротко обронил Игорь и вдавил педаль газа до упора.

Охранник на удивление не спал. Бодро покуривал за широкими стеклянными дверями. Знак, запрещавший курить в вестибюле, он игнорировал. Увидев подкатившую машину, не смутился ничуть. Его руководство на таких развалюхах не ездило. Он продолжил курить, с прищуром рассматривая приближавшихся к дверям мужчин.

– Доброе утро! – громко заорал Шпагин, чтобы охранник его услышал сквозь стекло.

– Не ори, – ответил охранник сквозь динамик, который обнаружился возле двери. – Че надо?!

– Я следователь! – Шпагин приложил распахнутое удостоверение к стеклянным дверям.

– Помню я тебя. Дальше что? – Охранник плюнул в ладонь, ткнул туда окурком, вверх поплыл едва различимый дымок. – Открывать дверь не стану. Не положено. К девяти приходите.

– Мне не надо открывать дверь. Мне надо, чтобы вы дали мне адрес секретарши Марии Сергеевны.

– С чего это я должен тебе его давать?! – изумился охранник. – И с чего ты решил, что он у меня есть?!

– Я знаю, что у тебя есть данные о каждом сотруднике. И адрес этой девушки у тебя точно есть! – сказал Шпагин.

На самом деле он ничего такого не знал. Он мог только предполагать. Но по самодовольному виду охранника понял, что попал в точку.

– Может, и есть. Может, и нету. Даже если и есть, приходите к девяти!

– Слышь ты, жлоб! – заорал вдруг Мишка, терпеливо до того переминающийся с ноги на ногу. – У меня сестра пропала! Ее жизни угрожает опасность. А ее секретарша – Верка вчера позвонила моей знакомой и сообщила, что знает что-то важное. Продиктовала телефон и теперь, корова, трубку не берет!

– Понятное дело, – нахмурился охранник, явно обидевшийся на «жлоба». – Время четыре утра. В общем, это… Шли бы вы…

И он указал им точный маршрут движения непечатными словами.

– Ах ты, сволочь! – Мишка трижды ударил кулаками по стеклянной двери. Та стояла намертво, даже не дрогнула и не зазвенела. – Если не скажешь Веркин адрес, я… Я сообщу всем, что ты куришь в вестибюле во время своего дежурства, вот!

Охранник щелкнул чем-то, видимо, отключил динамик, попятился и исчез из их поля зрения. Они простояли минут пять, он не появлялся. Свет в вестибюле он предусмотрительно погасил сразу, как начал пятиться.

– Чего делать-то? – вздохнул Шпагин и тоже наподдал носком ботинка толстые двери. – Звони еще, что ли!

Мишка набрал раз, другой, третий. Телефон секретарши Верочки по-прежнему не отвечал.

И вдруг у дверей снова замаячил охранник. И даже хрип характерный раздался, он включил динамики.

– Вы еще тут? – спросил он.

– Я сейчас вызову ОМОН, сообщу, что здесь наркопритон охранник устроил. Перевернут они тут все вверх дном, а ты потом объясняйся, куда твои подельники подевались, – устало молвил Шпагин. Чем еще пугануть вредного парня, он не знал.

– Ладно… – тот с шумом вздохнул. – Запомните адрес или запишете?..

Вера жила в центре. Совсем неподалеку от места работы. Квартира была съемная, в хорошем доме, снабженном домофоном, консьержем и работающим лифтом. Но прежде чем попасть в этот самый лифт, им пришлось еще минут пятнадцать объясняться с консьержкой – статной дамой лет пятидесяти. Она тоже не понимала, почему их дело к жиличке, не желавшей отвечать на телефонный звонок и не подходившей к домофону, не может подождать до утра.