— А как же Анна Аркадьевна? Она ведь твердо уверена, что Настя умерла.

— Анна Аркадьевна — милая женщина, которая готовит необыкновенно вкусный чай. Но к ее словам я бы относился очень осторожно. Слышала, что она рассказывала про психиатра Кандинского?

— Он пророчил ей блестящую медицинскую карьеру. Ну и что здесь такого?

— Только то, что великий российский психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский скончался в 1889 году. Даже если предположить, что он решил приволокнуться за новорожденной девочкой и к тому же сумел заподозрить в ней будущее светило психиатрии, то и тогда любезной Анне Аркадьевне должно быть сто двенадцать лет. Неплохо она сохранилась, а?

Сомневаться в сведениях, предоставленных Ветровым, не приходилось. О его феноменальной эрудиции в «Репортере» ходили легенды.

— Держу пари, больница, где наша бабуся лежала прошлой весной, обыкновенная психушка, — заявил Андрей. — Кстати, оттуда и фантазии о знакомстве с великими психиатрами.

— Думаешь, она все придумала? — вздохнула Аня.

— Да нет. Просто не все знает. Смотри, что я нашел на полу в комнате Насти. Ключ зажигания от мотоцикла. Если они оба погибли, как он мог там оказаться? Кто-то должен был остаться в живых.

— Или оба, — закончила его мысль Аня. Она покачала головой. — Мы ничего не знаем.

— Ничего, узнаем.

— И все же странно, что обе трагедии произошли с Настей Полуниной в день ее свадьбы, — вдруг заметила Аня.

— В виде исключения готов с тобой согласиться. Вряд ли это просто совпадение.

Аня улыбнулась. Взгляд ее упал на видеокассету, которую Андрей взял напрокат у хранительницы коллекции таинственного Кирилла.

— «Забриски-пойнт», — прочитала девушка. — На фига тебе это старье?

— Такое старье лучше всякого новья, — возмутился Андрей. — Это же Антониони.

— Да знаю я, что Антониони, — отмахнулась Анюта. — Классик итальянского неореализма, режиссер фильмов «Блоу-ап», «Красная пустыня», «Профессия: репортер»…

Ветров ошарашенно уставился на свою студентку.

— Знаешь, Старцева, иногда ты меня просто поражаешь, — наконец выдавил он из себя. — Порой ты не знаешь самых элементарных вещей. И вдруг такое глубокое знание итальянского неореализма.

— Я открою тебе страшную тайну, — серьезно отозвалась Аня. — Я ужасно корыстная девица. Когда знакомлюсь с парнем, сразу думаю, какую пользу смогу от него поиметь. Впрочем, так думают большинство женщин. Только я беру не деньгами, а знаниями. Я ведь из провинции, уму-разуму учить, на выставки-концерты водить меня было некому. Да и некуда. Вот и приходится выкручиваться. А Микеланджело Антониони любимый режиссер небезызвестного тебе Гарика Данилова, — добавила она напоследок.

— Какая интересная методика, — восхитился Андрей. — Значит, мужчин ты себе подбираешь исключительно по образовательному признаку. А что же, прочие параметры во внимание не принимаются?

— По моему убеждению, принципиально мужчины друг от друга не отличаются ничем, — глубокомысленно заметила девушка. — Я заподозрила это со вторым и окончательно убедилась с третьим.

«Дурочка, — с жалостью подумал Андрей. — Совсем еще глупая. Влюбишься когда-нибудь по-настоящему и сразу позабудешь все свои рассуждения». Но вслух этого не сказал, чтобы не быть уличенным в стариковской сентиментальности. И все же не удержался и съязвил:

— Судя по уровню твоей профессиональной подготовки, с журналистами ты еще не спала.

— Ты угадал, — весело согласилась практикантка и нахально подмигнула. — Но это дело поправимое, а, Ветер? Все, я приехала. Спасибо и до завтра.

На прощание она помахала Андрею ручкой и быстро пропала из виду, не оставив корифею репортажа ни единого шанса поставить дерзкую девчонку на место.

3

Вернуться домой после тяжких праведных трудов и обнаружить у себя в спальне красивую, нарядно одетую женщину — о чем еще может мечтать настоящий мужчина? Ветрова же эта романтическая картинка повергла в ужас. Она могла означать только одно — сейчас разразится жуткий, буреподобный скандал. А скандалов Андрей боялся даже больше, чем дураков на дорогах.

— Слушай, давай поругаемся завтра, а? — на всякий случай предложил он.

— У меня только один вопрос. — Наташа была неумолима. — Ты сделал это специально?

— Конечно нет. Сначала забыл, а когда вспомнил, было уже поздно куда-то ехать, — чистосердечно признался Андрей. — Ну, прости меня. Поздно мне уже исправляться.

— Конечно, забыл, — охотно согласилась Наташа. В ее голосе появились истерические нотки. — Ты всегда помнишь о работе и никогда не помнишь обо мне. Тебе просто наплевать на меня. Нет, папа прав, связать свою жизнь с репортером может только сумасшедшая.

— Я понимаю, что репортеры сильно осложняют жизнь твоему папе и в особенности его любезным дружкам, — резко произнес Андрей, хотя и давал себе слово не заводиться, — но ничем помочь ему не смогу. Менять профессию ему в угоду я не собираюсь.

— В таком случае тебе придется поменять любовницу, — дрожащим голосом крикнула Наташа и пулей вылетела из спальни.

«Сейчас начнется», — вздохнул Андрей и потянулся за пепельницей.

Он встречался с Натальей уже три года и в совершенстве изучил ее привычки. Сейчас она начнет в ярости собирать чемоданы, звонить папе, старшей сестре в Лос-Анджелес, вызывать такси — и все только для того, чтобы, наплакавшись и накричавшись, вырвать из Андрея слова прощения и клятву, что больше он так делать никогда не будет.

Самое смешное, что все эти шекспировские страсти отдавали фальшью от начала до конца. Наташа Белостоцкая была умна и расчетлива, имела холодную голову и снайперскую выдержку. Поэтому и сумела сделать карьеру в Лондоне. В личной жизни она предпочитала играть роль взбалмошной, непредсказуемой девчонки-хулиганки, поскольку свято верила, что именно из-за таких женщин теряют голову мужчины и что пограничное состояние между миром и войной — залог неостывающей любви и яркого секса. Андрей предпочитал тратить силы и эмоции на работе, и у него не было ни малейшего желания изображать какого-нибудь дона Педро из сериала, чтобы подыграть разбушевавшейся Наташе. Ветров вдруг почувствовал, что, если она снова втянет его в дутый скандал, они поссорятся по-настоящему. И может быть, навсегда. А этого Андрею совсем не хотелось.

Он уже слышал, как Наташа плакала в трубку, перемежая русские и английские слова. Все шло по плану. «Нет уж, дудки. Сегодня без меня», — решил Андрей. Он набросил на плечи куртку, сунул сигареты в карман и незаметно выскользнул из квартиры. И только на лестнице обнаружил, что деньги и телефон остались в кармане пиджака.

По счастью, ключи от машины оказались с собой. Андрей сел за руль и задумался. Куда теперь? У него был один-единственный друг, к кому можно вот так запросто нагрянуть среди ночи и без долгих объяснений получить холостяцкий ужин и ночлег. Увы, избрав однажды и навсегда профессию военного репортера, он гонялся за войной по всему свету. Последний раз приезжал в Москву откуда-то из Македонии. К родителям? Но тогда уж точно не удастся избежать допроса, почему их единственный сын болтается среди ночи в поисках крыши над головой, как какой-нибудь беспризорник. На крайний случай можно, конечно, переночевать и в машине. И вдруг Андрей подумал: почему бы не поехать к Старцевой? Ее соседка укатила с бойфрендом на моря, значит, свободная койка и лишняя подушка у нее найдутся, а большего и не надо. И главное, практикантка достаточно умна и уверена в себе, чтобы воспринять его визит с точки зрения реализма и не искать в его поступке тайных умыслов. «Поздравляю, Ветер, дожился, — усмехнулся Андрей. — Записная книжка пухнет от телефонов друзей и знакомых, а переночевать не у кого, кроме как у студентки, которую знаю без году неделю».