Уходя от адвоката, я полюбопытствовала, что означает статья 170-1.

— Какая вам теперь разница? — адвокат вместо ответа нетерпеливо захлопнул мои бумаги и бросил их в ящик письменного стола. — У вас есть я. Идите и спите спокойно. Разберёмся.

«Напористый, — подумала я. — Подружки не ошиблись!»

По дороге домой я рассуждала.

«Конечно, если по справедливости, то все долги супруги обязаны платить пополам. Но, во-первых, Гарик положил на свой счёт в банке все деньги, подаренные нам на свадьбу. Во-вторых, за время нашей совместной жизни он и ухом не повёл отдать Лишанским хоть что-нибудь. Я сама как могла выкручивалась, отщипывая кусочки то с одного своего чека, то с другого. В-третьих, за обручальное кольцо, которое я оплатила сама, деньги мне Гарик так и не отдал. И, наконец, я не обязана платить долг за свадьбу, которую Гарик так безжалостно попрал».

Всё, что касалось Гарика, оборачивалось обманом: обручальное кольцо, свадебные деньги, побег, какое-то имущество, которое Гарик так боялся потерять, адвокатские бумаги, приходящие задним числом, непонятные статьи развода и прочее.

Ложь обвила меня тонкой липучей паутиной, лезла в рот, в уши, щекотала ноздри, мешая дышать! Я задыхалась в клубке вранья. В вязком удушье обмана мой адвокат казался мне спасительным глотком свежего воздуха. Я смотрела на него с надеждой, думая, что кошмар кончится и можно будет опять дышать свободно, то есть жить.

Не прошло и двух дней, как позвонил мой адвокат.

Торжествуя, он сообщил, что Гарик согласен заплатить долг Лишанским.

Я ликовала! Всем вокруг рассказывала, что мучения мои закончились, что у меня замечательный, талантливый адвокат, экран событий из узенького чёрно-белого вновь стал цветным и широкоформатным.

Однако радовалась я преждевременно. Мой адвокат позвонил снова и попросил срочно зайти к нему. По его поникшему голосу, звучавшему, как из мочевого пузыря, я поняла, что новости плохие.

Замирая, вошла к нему в кабинет. Адвокат, насупившись, смотрел в сторону.

— Что произошло? — упавшим голосом спросила я.

— Ничего у нас с вами не получится, — адвокат запустил руку в свою бороду и стал рвать её на куски. — Я звонил Шаху и потребовал не шесть тысяч, а семь. Они отказались платить вообще.

— Зачем же вы просили ещё тысячу? — расстроилась я. — Мы ведь не договаривались об этом!

— А что я тогда за адвокат, если не могу отбить свой гонорар? К сожалению, всё, чем могу теперь вам помочь, это взять бейсбольную биту, пойти к вашему бывшему мужу и бить его до посинения. Он заслужил. Я хотел бы сделать это для вас, да не могу! Конечно, можно его травить и заставить заплатить, но тогда другие условия оплаты. Ваш развод осложняется, и в таких случаях я беру двести семьдесят долларов в час. Вся эта канитель выльется для вас в такую сумму, что шесть тысяч, которые вы просите, по сравнению с ней — копейки! Я знаю, я виноват! Поэтому я отдаю вам аванс, и прощаемся. Вот ваш чек.

Еле сдерживая слёзы, я вышла на улицу. Такого поворота событий я не ожидала! Вот тебе и модный адвокат! Зато убедилась, какой он агрессивный! Спасибо ещё человеком оказался порядочным и отдал обратно деньги! Деньги деньгами, но где взять адвоката? И где гарантия, что он сможет для меня что-то сделать? Да ну их всех, к чёрту! Попробую сама!

Я пришла домой, села и написала письмо адвокату Гарика.

Я поставила под письмом свою подпись, заклеила конверт и снесла его на почту заказным, с уведомлением о вручении.

«А вдруг получится?» — теплилась моя последняя слабая надежда на то, что в Гарике проснётся человек.

Кино, которое дала мне Зойка, оказалось классное! Я его посмотрела два раза. Сначала сама, потом маму уговорила. Сюжет, конечно, барахляный, в уличную проститутку влюбляется миллионер и кончается всё как в сказке, но смотрится с интересом. Симпатичные актёры, музыка приятная, короче, мама хоть на время оторвалась от сволочных адвокатских бумаг и посидела со мной по-человечески.

Я просто не знала, чем ещё отвлечь маму, поэтому потащила её к Тамарке, наверх, познакомиться с соседкой и попросить ещё какой-нибудь фильм.

— Только не падай в обморок! — предупредила я маму перед тем, как войти в Тамаркину квартиру. — Такого бардака ты ещё не видела.

Несмотря на моё предупреждение, мамины глаза округлились, как только Зойка открыла нам дверь.

— Вы недавно въехали? — пыталась быть тактичной мама, осторожно отодвигая ногой груду обуви, загораживающую проход.

— Почему? Мы уже второй год здесь живём! — не поняла тонкого маминого намёка Тамарка. — Проходите! Курите? Хотите сигаретку?

Мама с Тамаркой задымили. Мы с Зойкой пошли к полкам выбирать очередной фильм.

— Цилька сегодня на работе про вас рассказывала, — усмехнулась Тамарка, — что вы под дождём стояли, как две сиротки, а она с Гариком вашим в машине мимо ехала! Жена Гарика, говорит, покаталась на новой машине — и хватит, теперь я в ней снова ездить буду!

— Пусть ездит! Они с Гариком друг друга стоят! — выдохнула дым мама. — Как вам с ней работается? Она же — сволочь!

— Сволочь! — согласилась Тамарка. — Сначала ко мне подъезжала, чтобы я за вами шпионила и всё ей докладывала. А когда убедилась, что не дождётся, окрысилась, теперь травить начала. Придирается на каждом шагу! Начальник у нас инвалид на коляске, так она ему в задницу лезет, а на нас доносит! Сука, одним словом!

— О чём шпионить-то? — пожала плечами мама. — В моей жизни ничего особенного не происходит!

— Я тут ей как-то наврала назло, будто видела вас в лифте с шикарным мужиком, так она на следующий день приходит и говорит, мол, Гарик велел передать твоей соседке, что ей желает, чтобы её вся русская эмиграция перетрахала!